Петроний, Гай

прозванный Арбитром, ум. в 66 г., римский писатель и поэт. Жизнь П., его характер, а также смерть по приказу Нерона описывает Тацит в Анналах. Прекрасно образованный, он умел пользоваться жизнью и был в Риме авторитетом в области хорошего вкуса (поэтому его называли арбитром изящества — arbiter elegantiarum — отсюда и его прозвище), но он также хорошо исполнял свои обязанности консула (62 г.) и проконсула в Вифинии. В качестве знатока придворного этикета и отношений снискал симпатию и доверие Нерона в самых интимных делах. Обвиненный в участии в заговоре Пизона вынужден был совершить самоубийство. Как свидетельствует Тацит, он принял смерть посредством вскрытия вен так же легко, как воспринимал жизнь. Перед смертью прислал Нерону письмо, в котором содержался перечень постыдных деяний императора. Сохранившееся под именем П. произведение Сатирикон (Satyricon libri; фр.) некоторые ученые склонны были приписывать автору, жившему при Августе или Тиберии, основываясь на некоторых указаниях на время действия, но, по-видимому, оно было написано Гаем Петронием по прозвищу Арбитр. Это сочинение до XVII в. было известно только в разрозненных отрывках из XV и XVI книг; лишь в 1650 г. в Траве в Далмации нашли рукопись XV в., в которой находился неизвестный до того времени обширный фрагмент, названный Пир Тримальхиона (Cena Trymalchionis). С точки зрения формы Сатирикон можно считать менипповой сатирой, то есть это произведение написано прозой со стихотворными вставками, всегда великолепными. Это первый и единственный в своем роде римский приключенческий роман, отличающийся по характеру от известного нам из греческой литературы любовного романа, хотя и в произведении П. присутствует пара влюбленных. Это молодой Энколпий и прелестный мальчик Гитон (из-за этого Сатирикон считали пародией на роман), которых разлучает и толкает навстречу новым приключениям оскорбленный Энколпием божок Приап, подобно тому, как виновником приключений Одиссея был разгневанный Посейдон. Энколпий, главный герой и рассказчик, вместе с Гитоном и Асцилтом, тоже влюбленным в Гитона, ведут беспокойную жизнь, странствуя с места на место, ввязываясь в авантюры и сцены ревности, не гнушаясь также краж и разврата. В один из дней их приглашают на пир к Тримальхиону; они оказываются там вместе с ритором Агамемноном, с которым Энколпий вступает в спор о причинах упадка красноречия. Хозяин дома Тримальхион, вольноотпущенник и выскочка, пригласил также множество гостей из своего круга, которых он старался поразить роскошью и ученостью. Герои повествования сбегают с пира и с поэтом Эвмолпом пускаются в морское путешествие. П. вложил в уста Эвмолпа две поэмы: о гражданской войне и о взятии Трои. Обе содержали скрытые аллюзии. Первая пародировала Фарсалии Лукана, вторая намекала на поэтические амбиции императора Нерона. Сатирикон, как и греческие романы, включал множество эпизодов и экскурсов, к которым принадлежит, например, знаменитая история об эфесской вдове, признанная милезийской новеллой (см. Милезийские повести), или рассказ об оборотне. В произведении П., как обычно в романе, действие переносится с места на место довольно быстро, герои переживают свои приключения в разной обстановке: на суше, на море, мы видим их в Кампании, в Кротоне и Массилии, вероятно, в Кумах. На основе приключенческой фабулы П. нарисовал образ римского мира. С подлинным реализмом и тонкой иронией он рисует картину нравов и характерные для деморализованного общества времен Нерона типы. Он клеймит моральную испорченность, бесправие женщин, высмеивает вычурность речи. В образе Тримальхиона, который сам себя характеризует каждым своим словом и действием, П. с саркастическим юмором представил часто встречающийся тип выскочки. О высоком писательском мастерстве говорит его манера представления различных событий и образов героев и чрезвычайно богатый язык: мы находим здесь как правильный разговорный язык образованных классов, например, в дискуссии Энколпия и Агамемнона, так и язык мира Тримальхиона, родившегося в маленьком провинциальном городе в Южной Италии, возможно, в Кумах. Это так называе народная латынь, вульгарная, с жаргонизмами вольноотпущенников и грецизмами. Таким образом, язык Сатирикона тоже является образом эпохи.