ПЕТРОВСКИЙ Григорий Иванович

Петровский Г. И.

[1878 (по уточненным данным) — 1958] (автобиография) — родился в 1877 г. в гор. Харькове. Дяди и деды мои были крестьяне, занимались сельским хозяйством в селе Печенеги Харьковской губернии. Отец — ремесленник-портной, а мать у меня была прачка. От отца остался я трех лет, всех же детей у матери было трое, из коих один только я уцелел. Приблизительно с трех-четырех лет вместо отца у нас был отчим, от которого у матери были трое детей; отчим был человек грубый и зарабатываемые им 50 копеек в день почти всегда пропивал; жили мы чрезвычайно бедно, частенько в это время приходилось питаться одной тюрей. В Харькове два с половиной года я учился в образцовой школе при семинарии, и из-за отсутствия средств, необходимых для платы за право учения, я был исключен. Продолжать учебу путем самообразования и работать, гл обр., чтобы самостоятельно в дальнейшем бороться за существование, да и найти работу было чрезвычайно трудно, а страшно хотелось обязательно быть слесарем или токарем, "чтобы сделать паровоз". Таковы иллюзии детства. Преодолев тяжелые препятствия, мне удалось поступить в слесарно-котельную мастерскую, но издевательства и эксплуатация мастера были так гнусны, что только за жалобу на это по начальству я был выброшен. Года полтора тянулась тяжелая и временная поденщина. А перед семьей вновь повторялись периоды полуголодного существования, усилившегося голодными 91 и 92 гг. Это обстоятельство заставило меня покинуть Харьков и ехать к брату, с которым я вел переписку, в Екатеринослав, и в 1902 г. опять-таки с большими затруднениями, через всякие рекомендации и просьбы старшего брата моего, я поступил на Брянский завод. Сначала очень не везло. Я проходил, как полагается, все этапы учебы в кузне, слесарне, на станках, пока наконец не попал на токарный станок в инструментальной мастерской мостового цеха и отсюда уже фортуна профессиональной удачи пошла у меня в гору.

В 1897—98 гг. я уже владел токарной профессией, зарабатывал до двух с половиной рублей в день, что по тогдашним временам считалось порядочным заработком. Приблизительно в 1895—98 гг. среди рабочих мастерской, где я работал, начинает развиваться критическое отношение к тому тяжелому положению, в котором находилась громадная масса рабочих. Низкая заработная плата, вначале 13-часовой, а потом 11½-часовой день не давали рабочему-семьянину возможности хотя бы безбедно существовать. Страшный произвол монтеров, мастеров, начальников и еще хуже — полиции, все это, вместе взятое, не могло не побуждать рабочих к обсуждению тяжелой окружающей обстановки, и то, что было в моей мастерской, было по всему заводу; рабочие группами прячась, а потом и на массовках приводили в систему свои взбудораженные мысли.

В 1896 г. я перехожу на квартиру рабочего Игнатова, которого вскоре арестовывают. Мне пришлось помогать не только своей семье, но и семье Игнатова и тут же с не попавшими под арест товарищами Игнатова усваивать первые уроки социалистической учебы в кружках, которые мы на основе только что полученного опыта лучше конспирировали и очень усердно занимались в них. В эти годы молодежи приходилось от 6 часов утра до 6 часов вечера работать; во время завтрака, обеда и др. коротких перерывов мы с жадностью волков поглощали запрещенные брошюрки, а главное, тут же в проходах и около станков разбирались вопросы организации и критического подхода к только что усвоенному свежему социалистическому материалу А параллельно с этим каждодневно приходилось на опыте вести практически классовую борьбу против слуг капитала и изворачиваться, чтобы не быть пойманным с прокламацией или брошюркой бригадиром, мастером, начальником, сторожем или полицейским шпионом, кругом шнырявших и всегда следивших за нами. Первое социалистическое движение тогда захватило солидных возрастом рабочих, а после первых арестов все больше вовлекалась молодежь, училась организовываться и бороться против капиталистов и фабрикантов. В тот же рабочий день, или, скорее, рабочие сутки, нужно было на вечерних курсах раза 3 в неделю часа по три заниматься по улучшению технического своего образования.

В 1897 г. в Екатеринослав ссылается группа петербургских рабочих. Из них особенно много проработали в области пропаганды и агитации среди екатеринославских рабочих Бабушкин и Морозов, от которых я и получил более правильное и четкое понимание учения о социализме и классовой борьбе рабочего класса против капитализма.

В 1898 г. летом вспыхнул бунт на Брянском заводе: рабочие разбили проходные ворота, главную контору, потребилку и избили сторожей; это было вызвано непомерным произволом заводской администрации. Бунту этому я очень сочувствовал и немного принимал в нем участие.

В 1899 г. я призываюсь на военную службу, но за слабостью здоровья меня оставляют на поправку. Несколько месяцев после этого я работаю на Харьковском паровозостроительном заводе, но вскоре уезжаю в Николаевск и там с рабочими Сонькиным и теперешним членом коллегии НКИД Коопом, Жмуркиным и др. ведем организацию николаевского комитета РСДРП и рабочих кружков, в которых проходили краткий курс экономической науки Богданова. За участие в забастовках летом в 1900 г. в числе первых трех рабочих меня высылают из Николаева. Я приехал в Екатеринослав, связался с местной социал-демократической организацией и тогда, приблизительно в средине лета, был арестован и потом просидел около года в одиночке. За этот тюремный год я прочел лучшие тогда марксистские книги, занимался арифметикой, геометрией и немецким языком. После освобождения работать в Екатеринославе полиция мне не дала, и я, проработав два с половиной года в Донецком бассейне на рудниках, был вновь арестован в 1903 г. еще за первое дело и отсидел 6 месяцев. На этот раз мне удалось найти работу в Екатеринославе, и здесь же я переживал 1905 г. Связавшись вскоре с местной социал-демократической организацией, при начавшемся тогда рабочем движении я был избран сначала цеховым депутатом, а потом в екатеринославский совет рабочих депутатов, будучи его секретарем. Когда организовался во время забастовки стачечный боевой комитет, я также был избран членом его и назначен секретарем.

Торжество реакции после 1905 г. заставило меня сначала скрываться, а потом уехать на три месяца за границу, где я работал в Саарбрюкене (Германия). В 1907 г. я поселяюсь в Мариуполе, сначала работаю на Никопольском заводе, а потом на заводе "Провиданс". Этот период партийной работы проходит мертвым штилем, слабо поддерживается кое-где тлеющей искоркой социалистического движения, изредка встречаются разочарованные обломки разбитого корабля крушения 1905 г.

В 1911 г. наступает оживление, а в 1912 г. меня выбирают рабочие депутатом в IV Государственную Думу, где я вместе с моими товарищами работал до 1914 года ноября м-ца, когда всех нас арестовали. Сначала наша фракция была в 13 человек, потом от меньшевиков мы, 6 депутатов-рабочих, откололись и стали называться Российской социал-демократической фракцией 4-й Думы. Московский депутат Малиновский в нашей фракции оказался провокатором, и нам, 5 рабочим депутатам, пришлось об служивать за это время почти всю рабочую Россию. От имени фракции я участвовал в нескольких социал-демократических совещаниях за границей, которые проходили под руководством Ленина, на которых вырабатывалась тактика фракций нашей партии в Государственной Думе и выполнение партийной работы по всей России. Арестовали нас, депутов, на совещании с рабочими в ноябре 1914 г., где обсуждался вопрос об отношении к войне, но не было еще вынесено окончательное решение, и обвинили в принадлежности к партии с.-д. большевиков. Меня с Каменевым, Яковлевым и Ворониным сослали сначала в Туруханск, потом обратно вернули в Енисейск, а через год я был сослан в Якутскую область, в Средне-Колымск. До Средне-Колымска я не доехал, а пришлось работать в Якутске; и уже только революция меня освободила. Там же, в Якутске, меня избрали областным комиссаром, а потом, по приезде сюда, в Россию, в ноябре 1917 г. был назначен уже комиссаром по внутренним делам РСФСР.

В 1919 г. на Всеукраинском съезде советов меня избирают председателем Всеукраинского центрального исполнительного комитета, на каковой работе я нахожусь и до сих пор, совмещая ее с председательством в Союзном ЦИКе. В то же время я состою членом ЦК ВКП(б).

[В 1937—38 заместитель председателя Президиума Верховного Совета СССР. До 1939 член ЦК, в 1926—39 кандидат в члены Политбюро ЦК партии. С 1940 заместитель директора Музея революции СССР.]

{Гранат}

Петровский, Григорий Иванович

Род. 1878, ум. 1958. Политик. Был депутатом 4-й Государственной думы (председатель фракции большевиков). После Октябрьской революции — нарком внутренних дел РСФСР (с 1917 г.), председатель Всеукраинского ревкома (1919), председатель ВУЦИК (1919—1938), заместитель директора Музея Революции (с 1940 г.).