ПОВЕСТЬ О ГОРЕ-ЗЛОЧАСТИИ

стихотворное произведение XVII в., сохранившееся в единственном списке XVIII в. (полное название: “Повесть о Горе и Злочастии, как Горе-Злочастие довело молотца в иноческий чин”). П. начинается с рассказа о первородном грехе, причем автор излагает не каноническую, а апокрифическую версию, согласно которой Адам и Ева “вкусили плода виноградного”. Подобно тому как первые люди нарушили божественную заповедь, так и главный герой П.— молодец, не послушав “учения родительского”, пошел в кабак, где “упился без памяти”. Нарушение запрета наказано: все одежды с героя “слуплены”, а накинута на него “гунка (ветхая одежда.—А. Б.) кабацкая”, в которой он, стыдясь случившегося, идет “на чужую сторону”. Он попадает там “на почестей” пир, ему сочувствуют и дают мудрые наставления, молодец снова нажил себе “живота больше старого, присмотрил невесту себе по обычаю”. Но тут, на пиру, он изрек “слово похвальное”, которое и подслушало Горе. Привязавшись к нему, являясь во сне, оно убеждает отказаться от невесты и пропить свои “животы”. Молодец последовал его советам, снова “скинул он платье гостиное, надевал он гунку кабацкую”. Попытки молодца избавиться от страшного спутника, по совету добрых людей, явиться с раскаянием к родителям ни к чему не приводят. Горе предупреждает: “Хотя кинься во птицы воздушные, хотя в синее море ты пойдешь рыбою, я с тобою пойду под руку под правую”. Наконец молодец нашел “спасенный путь” и постригся в монастыре, “а Горе у святых ворот оставается, к молодцу впредь не привяжется”. Д. С. Лихачев характеризовал П. как “явление небывалое, из ряда вон выходящее в древней русской литературе, всегда суровой в осуждении грешников, всегда прямолинейной в различении добра и зла. Впервые в русской литературе участием автора пользуется человек, нарушивший житейскую мораль общества, лишенный родительского благословения”, “впервые... с такой силою и проникновенностью была раскрыта внутренняя жизнь человека, с таким драматизмом рисовалась судьба падшего человека”. В П. нет реалий, которые позволили бы ее точно датировать, но очевидно, что главный герой — человек XVII в., “бунташной” эпохи, когда ломался традиционный уклад жизни. П. возникла на стыке фольклорной и книжной традиции; ее “питательной средой” были, с одной стороны, народные песни о Горе, а с другой — книжные “покаянные стихи” и апокрифы. Но на основе этих традиций автор создал новаторское произведение, и в русскую литературу “в гунке кабацкой” вошел герой греховный, но вызывающий сострадание — дальний предшественник Мармеладова из “Преступления и наказания”. Изд.: Повесть о Горе-Злочастии / Подг. текста, ст. и комм. М. О. Скрипиля // Русская повесть XVII века,—Л., 1954.—С. 103—115, 400— 417; То же / Подг. текста и примеч. Д. С. Лихачева//Изборник (1969).—С. 597—608; Повесть о Горе-Злочастии / Изд. подг. Д. С. Лихачев, Е. И. Ванеева.— Л., 1984; То же / Подг. текста Д. С. Лихачева//Изборник (1986).— С. 347—357; То же / Подг. текста и комм. Е. И. Ванеевой // ПЛДР: XVII век.— М., 1988.— Кн. 1.—С. 28—38, 605. Лит.: Пыпин А. Н. Очерк литературной истории старинных повестей и сказок русских.— СПб., 1857.—С, 282—284; М а р к о в А. В. Повесть о Горе-Злочастии // Живая старина.— СПб., 1913.— Вып. 1—2.— С. 17—24; Лихачев Д. С. 1) Повесть о Горе-Злочастии // История русской литературы.— М.; Л., 1948.— Т. 2, ч. 2.— С. 207—221; То же: Лихачев. Великое наследие.—С. 356—377; Панченко A.M. Повесть о Горе-Злочастии // История русской литературы.—Л., 1980.—Т. 1.—С. 384—390. А. Г. Бобров