Причинная связь

Проблема причинной связи в истории не раз становилась предметом размышлений историков и философов. Очевидно, что установление этой связи, т. е. попытка ответить на вопрос «почему», выясняя детерминированность исторического события предшествующими ему явлениями, занимает важное место в работе историка. Он стремится выстроить иерархию причин исторических событий, отделяя те, что представляются ему поверхностными, от тех, которые он считает глубинными, определяющими и значительными. Марк Блок имел обыкновение различать мотивированные причины, связанные с намерениями субъектов, материальные причины, т. е. условия, в силу которых данное явление становится возможным, и, наконец, случайные причины, действующие как его спусковой механизм. Однако при всей этой систематизации исторического анализа не следует забывать, как писал Макс Вебер, что хитросплетение причин бесконечно и сложность малейшего фрагмента реальности совершенно неисчерпаема. В отличие от экспериментальных наук история по природе своей ретроспективна; она идет от следствия к причине, от события к его истокам. Поэтому историку в его поисках причинных связей приходится полагаться на воображение и, как заметил Антуан Про, писать историю со многими «если». Только с помощью воображаемого эксперимента историк может обнаружить причины, оценить их значение и выстроить иерархию: «Чтобы объяснить то, что было, всякий историк спрашивает себя, а что могло бы быть» (Раймон Арон). Историк должен уметь путешествовать во времени, быть способным в своем воображении перемещаться во времени назад и вперед, а самое главное, избегать ретроспективной иллюзии фатальности и осознавать «фундаментальную непредопределенность события» (Поль Рикёр). Чтобы дефатализировать историю, историку следует помнить, что изучаемое им прошлое есть время о трех измерениях, обладающее прошлым, настоящим и будущим. Так что, несмотря на свое ретроспективное знание, историк не должен забывать, что люди прошедшей эпохи прочитывали их настоящее в свете их собственного прошлого (в их поле опыта) и ожидаемого ими будущего (их горизонта ожидания). Осознание всего этого заставило историков в последние двадцать лет отказаться от проекта дюркгеймовской социологии, целью которого было создание социальной физики, применяющей к истории правила наук о природе, рассматривающей «социальные факты как вещи» и требующей механистического объяснения причинности. Совершенно очевидно, что в настоящее время мы наблюдаем кризис каузализма в истории: историки теперь с недоверием относятся ко всяким претензиям на подобного рода объективизм и на превосходство по отношению к изучаемому объекту; они теперь знают, что история de facto относится к повествовательному жанру (Ricoeur P. Temps et recit. 3 vol. 1983-1985). Поэтому многие исторические исследования отошли от попыток установить однозначную причинно-следственную связь, и представление о реальности в результате усложнилось, что открыло возможности для разнообразных ее описаний. В сознании историка существует уже не прежний порядок, при котором одно следствие порождалось одной причиной, а релятивистский порядок отношений между взаимозависимыми явлениями, каждое из которых может объясняться множеством (и даже бесчисленным множеством) факторов. Современный герменевтический поворот с его исследовательскими процедурами и установкой на понимание, реабилитировавший историческое повествование и описание, поместил историю в ряд наук о единичном, подобно другим «историческим наукам», таким как социология и антропология. Как писал социолог Жан-Клод Пассерон, они существенным образом отличаются от экспериментальных наук, способных формулировать общие законы и оперировать более четкими каузальными схемами. Отныне исторический дискурс, носители которого лучше сознают границы его объективности, пребывает в постоянной эпистемологической напряженности между наукой и художественным вымыслом; и это промежуточное состояние с ним разделяет психоанализ, как подметил в свое время Мишель де Серто (Certeau M. de. Histoire et psychanalyse entre science et fiction. P., 1987).
• Горизонт ожидания. Контрфактическая история, Поле опыта