«Сталин (Джугашвили) Иосиф Виссарионович родился 21 декабря 1879 г. в городе Гори, Тифлисской губернии. Отец его – Виссарион Иванович, по национальности грузин, происходил из крестьян села Диди‑Лило, Тифлисской губернии, по профессии сапожник, впоследствии рабочий обувной фабрики Адельханова в Тифлисе. Мать Екатерина Георгиевна – из семьи крепостного крестьянина Геладзе села Гамбареули».
Комната в домике семьи Джугашвили в Гори
Прадед по отцу, по имени Заза Джугашвили, в начале ХIХ в. участвовал в крестьянском восстании против русских. Затем он нашел убежище в деревне Диди‑Лило. Его сын Вано развел в деревне виноградник, тем и жил. У него в 1850 г. родился сын Виссарион, по прозвищу Бесо. Обучившись сапожному мастерству, он стал работать в Гори. Там он познакомился и вступил в брак с Екатериной Геладзе, из семьи бывших крепостных.
Видимо, своего отца имел в виду И.В. Джугашвили, когда в работе «Анархизм или социализм?» писал: «Представьте себе сапожника, который имел крохотную мастерскую, но не выдержал конкуренции с крупными хозяевами, прикрыл мастерскую и, скажем, нанялся на обувную фабрику в Тифлисе к Адельханову. Он поступил на фабрику к Адельханову, но не для того, чтобы превратиться в постоянного наемного рабочего, а с целью накопить денег, сколотить капиталец, а затем вновь открыть свою мастерскую». Джугашвили действительно в последние годы жизни был рабочим обувной фабрики Адельханова.
Джугашвили хотел, чтобы его сын Иосиф пошел по стопам отца. Даже привез его в Тифлис, мать Екатерина Георгиевна хотела, чтобы сын Иосиф стал священником и увезла его назад, в Гори. Сосо вернулся в Горийское духовное училище. Вскоре отец умер. В 80‑х годах прошлого века была найдена фотография Виссариона Ивановича Джугашвили в возрасте около 30 лет. Если сличить с ней фотографию Иосифа Виссарионовича этого же возраста, то сразу бросается в глаза поразительное сходство отца и сына.
Поскольку сведения о В.И.Джугашвили скупы, непорядочные бумагомаратели громоздят одну ложь на другую. Распространяется наговор, что он был пьяницей и погиб в пьяной драке. Н.С. Хрущев рассказывал, что отец И. В. Сталина владел сапожной мастерской и имел 10 или 15 наемных рабочих, чуть ли не был эксплуататором.
И.В. Сталин не любил рассказывать о своей жизни, о родителях. Когда немецкий писатель Э. Людвиг в беседе с И.В. Сталиным в 1938 выдвинул предположение, что на вступление Сталина в революционною борьбу повлияло «плохое обращение со стороны родителей», Иосиф Виссарионович решительно сказал: «Нет. Мои родители были необразованные люди, но обращались со мной совсем неплохо.
Другое дело православная духовная семинария, где я учился тогда. Из протеста против издевательского режима и иезуитских методов, которые имелись в семинарии, я готов был стать и действительно стал революционером, сторонником марксизма как действительно революционного учения».
В том же году И. В. Сталин решительно выступил против издания в Детгизе книги «Рассказы о детстве Сталина». Однажды, проезжая по улице Горького, И.В. Сталин увидел афишу, что состоится премьера спектакля «Юность Сталина». И.В. Сталин попросил А.Н. Поскребышева узнать, что за спектакль, и потребовать его замены.
Екатерина Георгиевна знала о революционной деятельности своего сына и даже носила в тюрьмы передачи для него. Она никогда не осуждала и не отговаривала: смирясь с тем, что ее сын сам выбрал дорогу профессионального революционера.
И.В. Сталин нежно относился к матери – Екатерине Георгиевне Джугашвили. Он просил мать жить вместе с ним в Москве, в Кремле. Одно время она недолго жила в Кремле, но решила вернуться в Тбилиси. И.В. Сталин редко писал письма, но всегда нежно обращался: «Мама – моя!», «Маме – моей – привет!», «Здравствуй, мама – моя!» Подсчитано, что с 1922 по 1937 он написал матери 16 писем. И дело отнюдь не в его занятости партийно‑государственной работой. Сталин хорошо говорил, читал по‑грузински, а писать по‑грузински не было необходимости. Одна из его родственниц по линии жены спросила:
«Иосиф, вы грузин, вы пишете письма матери, конечно, по‑грузински?»
Он ответил ей: «Какой я теперь грузин, когда собственной матери два часа не могу написать письмо. Каждое слово должен вспоминать, как пишется». Екатерина Георгиевна бережно сохранила все письма сына.
О матери Сталин заботился все время. Она находилась в Тбилиси под наблюдением лучших врачей, поскольку с возрастом часто болела. Она сохранила все старые привычки, и от предлагаемых ей привилегий отказывалась. «Все теплое, любящее, что он мог знать помнить с детства, – пишет Светлана Аллилуева об отце – И.В. Сталине, – персонифицировалось для него в его матери, которую он по‑своему любил и уважал всю жизнь. Но он был так далек от нее, духовно и физически; он не умел и не знал, как сделать эти чувства реальными для нее, и они попросту не доходили до нее, теряясь в далеких расстояниях».
В 1935 г. И.В. Сталин в последний раз видел свою мать. Это произошло 17 октября. Екатерине Георгиевне было 75 лет. Газета «Правда» опубликовала записанный журналистом Борисом Дорофеевым рассказ матери Иосифа Виссарионовича Сталина о волнующей встрече.
«– Радость? – говорит она. – Какую радость испытала я, вы спрашиваете? Весь мир радуется, глядя на моего сына и нашу страну. Что же должна испытать я – мать?».
Мы садимся в просторной светлой комнате, посередине которой – круглый стол, покрытый белой скатертью. Букет цветов. Диван, кровать, стулья, над кроватью – портрет сына. Вот он с Лениным, вот молодой, в кабинете…
– Пришел неожиданно, не предупредив. Открылась дверь – вот эта – и вошел, я вижу – он. Он долго целовал меня, и я тоже. «Как нравится тебе наш новый Тифлис?» – спросила я. Он сказал, что хорошо помнил о прошлом, как жили тогда. Я работала поденно и воспитывала сына. Трудно было. В маленьком темном домике через крышу протекал дождь, и было сыро. Питались плохо. Но никогда, никогда я не помню, чтобы сын плохо относился ко мне. Всегда забота и любовь. Примерный сын!
В республиканской газете «Заря Востока» 18 октября было напечатано сообщение: «Товарищ Сталин в Тифлисе. Семнадцатого октября утром товарищ Сталин прибыл в Тифлис навестить свою мать. Проведя с матерью весь день, товарищ Сталин отбыл ночью семнадцатого октября в Москву». Затем 22 октября был опубликован репортаж «Беседа с матерью товарища Сталина», в нем сообщалось:
«Моя встреча с Сосо… Я не видела его уже порядочно времени. Нездоровится мне, чувствую себя слабой, а при встрече с ним так обрадовалась, словно крылья выросли. Сразу прошли и слабость и болезнь… Спросила я и о внучатах. Я люблю их больше всего на свете, моих Светлану, Яшу и Васю… Время летело незаметно. Вспоминали старые годы, друзей, близких. Он много шутил, смеялись. Долго сидели вместе, и я была очень счастлива, со мною ведь был мой Сосо». «Внимательно и напряженно, – заключали журналисты свой репортаж, – слушали мы медленную речь этой худенькой старушки, подарившей миру величайшего из людей».
Екатерина Георгиевна Джугашвили заболела 13 мая 1937 г. и через три недели, 4 июня, скончалась. На похоронах матери И. В. Сталин не присутствовал. Для надписи на ленте к венку он собственноручно написал на русском и грузинском языках: «Дорогой и любимой матери от сына Иосифа Джугашвили (от Сталина)».
Екатерина Георгиевна нежно относилась к Надежде Сергеевне – второй жене И. В. Сталина. Надежда Сергеевна ласково называла мать И.В. Сталина «Дорогая мама Кэтэ», «дорогая моя дэда». Сохранились довольно многочисленные письма Надежды Сергеевны к матери И.В. Сталина. Это были очень подробные, содержательные послания, проникнутые любовью к матери мужа.
Детей своих И.В. Сталин воспитал в духе почтения и преклонения перед бабушкой. В июне 1935 г. он решил послать детей в Тифлис навестить бабушку. В письме от 11 июня И.В. Сталин сообщал матери: «Направляю к тебе своих детей. Приветствуй их и расцелуй. Хорошие ребята, если сумею, и я как‑нибудь заеду к тебе повидаться».
Яков, Василий и Светлана навестили бабушку. Грузинский язык знал только Яков. Василий и Светлана – не понимали. Екатерина Георгиевна не владела русским языком. Особого общения не получилось.
Много позже Светлана Аллилуева в «Письмах к другу» писала:
«Я помню, как Яшу, Василия и меня послали в Тбилиси навестить бабушку, она болела тогда… Около недели мы провели в Тбилиси – и полчаса были у бабушки. Она жила в каком‑то старом, красивом дворце с парком; она занимала темную, низкую комнату с маленькими окнами во двор. В углу стояла железная кровать, ширма, в комнате было полно старух – все в черном, как полагается в Грузии. На кровати сидела старая женщина. Нас подвели к ней, она порывисто всех нас обнимала худыми, узловатыми руками, целовала и говорила что‑то по‑грузински. Понимал один Яша, и он отвечал ей, а мы стояли молча… Все старухи – бабушкины приятельницы, сидевшие в комнате, – целовали нас по очереди и все говорили, что я очень похожа на бабушку. Она угощала нас леденцами, и по лицу ее текли слезы. Мы скоро ушли и больше не ходили во «дворец», и я все удивлялась: почему бабушка так плохо живет? Такую страшную черную железную кровать я видела вообще впервые в жизни.
У бабушки были свои принципы – принципы религиозного человека, прожившего строгую, тяжелую, честную и достойную жизнь. Ее твердость, упрямство, ее строгость к себе, ее пуританская мораль, ее суровый мужественный характер – все это перешло к отцу».
И еще Светлана Аллилуева отмечает: «Бабушку посещали иностранные корреспонденты. Художник И. Бродский сделал ее прекрасный портрет карандашом. Одна молодая грузинка, театровед, говорила про Екатерину Георгиевну, что, будучи школьницей, «часто забегала к ней просто поболтать. Эта старая женщина умела говорить с любым собеседником. У нее было огромное достоинство и природный ум. С ней было интересно…»
Так воздадим нашу признательность Виссариону Ивановичу и Екатерине Георгиевне Джугашвили за их великого сына – Иосифа Виссарионовича Сталина!