РОМАНТИЗМ ИСТОРИЧЕСКИЙ

идейное и художественное направление в европейской и американской духовной культуре конца XVIII - первой половине XIX в., имеет важное эпистемологическое значение для получения истинного знания. Существует превратное представление о неопределенно-расплывчатом понимании исторического романтизма как конгломерата разнородных отношений, преимущественно отражающих сентиментально-романтические чувства, теряющие свою социальную природу и историческую конкретику. Между тем такая конкретика составляет родовую черту исторического романтизма. Авторы-романтики нередко противопоставляли свои взгляды теориям просветителей. Но Р. во многом опирался на интеллектуальное наследие Просвещения. Деятели обоих направлений высоко оценивали способности человека, обращались в поисках ответов к природному началу. В различной степени и просветители, и романтики придерживались концепций постепенного движения и изменения человеческих обществ. При многих точках соприкосновения между просветительскими и романтическими взглядами существовали глубокие расхождения. Первыми критиками жестких философских построений с романтических и консервативных позиций были предста вители позднего Просвещения. Способность этого течения к пересмотру своих идей продлила ему жизнь, так что в общественной мысли и в науках XIX в. влияние Просвещения было достаточно сильным. В историческом знании оно сказывалось на облике раннепрофессиональной истории, с ее требованиями научной точности исследования. Ключевым для романтиков был принцип историзма. Просветителями этот принцип воплощался в идее развития: все в природе и человеческом обществе подчинялось неподвластному воле людей поступательному движению. В сочинениях романтиков смысловые акценты были расставлены по-иному: движение истории понималось как органический процесс. У всех явлений появилось дополнительное - историческое - измерение: их следовало рассматривать в становлении, развитии, расцвете и упадке. История обозначала изменение, из которого проистекало разнообразие. Все явления прошлого виделись авторам-романтикам как неповторимые, уникальные. Каждое из них интерпретировалось внутри того времени, ценностей, представлений, культуры, к которым принадлежало. Так, в исторических сочинениях романтизма складывалось ощущение дистанции между настоящим и прошлым. Такой взгляд подразумевал, что все без исключения эпохи, как необходимые стадии роста человеческого сообщества, были по-своему значимы. В рассуждениях просветителей европейское средневековье получило устойчивую негативную оценку как время варварства, суеверий и невежества. В отличие от них, романтики культивировали интерес к средним векам, нередко идеализируя и поэтизируя этот период истории.
Народы, государства и культуры, согласно концепциям романтиков, развивались естественным образом. Под влиянием романтических философских построений распространенной стала мысль о том, что основу всемирной истории составляет движение некоего духа, последовательно раскрывавшего себя в истории народов (для Гегеля это была идея, для Шеллинга - мировой дух, для Фихте - это принцип как выражение Божественного провидения). Романтики полагали, что философы-рационалисты Просвещения обращали недостаточно внимания на духовное основание действительности, пытаясь искусственно привнести в нее механический научный порядок.
Если просветители искали в прошлом общие и универсальные законы, то романтики сосредоточили внимание на уникальном и самобытном в национальной истории. Эти особенности связывались с чертами присущего каждой нации народного духа, в соответствии с которым происходило развитие национального государства. Широкую известность в Европе и мире получили труды таких историков-романтиков, как О. Тьерри, Ф. Гизо, Ж. Мишле, А. Токвиль, Л. Ранке, Б.-Г. Нибур, Т.-Б. Маколей, Т. Карлейль, Н. М. Карамзин. Высшим выражением исторического романтизма в историографии стала теория классов и классовой борьбы, раскрывшая связанное с человеческой личностью деятельное начало в человеческой истории. Поэтому И. р. включает широкий разброс суждений - от ригоризма Ф. Гизо до революционного романтизма О. Тьерри и от обоснования Ф. Минье исторической необходимости всех этапов революции, включая якобинскую диктатуру, до осуждения Ж. Мишле якобинского Конвента и его вождей. Наконец, первым крупным историческим произведением такого неоднозначного мыслителя как Томас Карлейль была «История Французской революции» (1838). Он восхвалял Мирабо и Дантона, открыто презирал жирондистов, называя их «иезуитами революции», выражал свою неприязнь к Робеспьеру и Марату, но отдавал должное якобинцам за их патриотизм и энергию. Но подлинным героем для Карлейля является народ. Он превозносит его как залог величия Франции, указывая, вместе с тем, на необходимость его просвещения.