Россия, разд. Источники русского гражданского права

Рстория источников русского гражданского права соответствует составу русского гражданского общества. Характерным ее отличием является недостаток выработки самостоятельных классовых норм "обычного права", способного служить опорой законодательства. "Старина", "пошлина" и "обычаи" захватывают и в древней Руси, несомненно, многие группы отношений и складывают так или иначе внутренний быт ее отдельных частей, но они не создают общих норм гражданского права, дающих возможность говорить о народном "правосознании". Отсюда легкость воздействия княжеского и царского "указа" на юридическую организацию быта и привычка искать правовые нормы не в применении интересов, а в указаниях правительства. В памятниках первого периода - Русской Правде и Псковской судной грамоте заметны еще следы некоторого общественного порядка, различного для отдельных классов, но опирающегося на сложившиеся представления о праве и неправде. Позднейшие памятники удельного периода и начала царского (уставные грамоты и судебники) заняты по преимуществу устройством внешнего порядка отношений, установлением власти наместников и волостелей, пространства суда и пошлин. Внутренний быт отдельных групп населения, родовых, семейных, товарищеских и общинных союзов определяется почти исключительно волей главенствующих их членов, а поземельные и договорные зависимые отношения между отдельными лицами - частным соглашением (договором), на всей воле стороны, лучше поставленной экономически в момент заключения договора. Отсюда разнообразие форм и условий и почти полное отсутствие каких-либо общих форм. В Судебнике встречаются лишь некоторые ограничительные постановления, обязанные своим происхождением правительственной политике: о выкупе родовых имуществ, о займах, о переходе крестьян. Укрепившиеся к этому времени нормы византийского права (см. Кормчая книга) обнимали лишь некоторые отношения семейного права. Московское законодательство, начиная с конца XV века обращает серьезное внимание на поземельные отношения, но лишь в интересах государственной службы. Огромное количество челобитных и данных по их поводу указов касаются именно поземельных отношений. Законодательство идет сбивчивым путем решения отдельных случаев, часто противореча само себе. По словам профессора Сергеевича , "челобитья подаются небольшими сравнительно группами лиц, имеющих какие-либо общие интересы и недовольных теми или другими порядками". Челобитчики действуют во имя частных своих интересов. В них нельзя видеть представителей не только всего Московского государства или какого-либо из его сословий: они не всегда представляют даже мнение всего того разряда лиц данной местности, к которому принадлежат сами. В той среде, из которой выделились челобитчики, почти всегда остаются иначе думающие, которые к челобитью не присоединяются. Правительство, получив челобитную, не ставит себе задачей выяснить разнообразные и взаимно сталкивающиеся интересы путем приглашения сторонников разных мнений к обмену своих мыслей. Оно избирает ближайший, но очень ненадежный путь, склоняясь к челобитью то той, то другой стороны. Результатом этого является крайняя неустойчивость московских порядков. Когда нет челобитной и судному или иному приказу приходится самому найти норму, ее ищут в иностранном источнике, главным образом в Литовском статусе, а при его посредстве - в римском праве, греческом прохироне и прочее. Уложение царя Алексея полно таких заимствований; им по преимуществу обязана своим составом X глава, наиболее важная с точки зрения гражданского права. Со времени Уложения история кодификации (см. XV, 549) подчеркивает ту же общую черту развития интересов права: недостаток опоры в народном правосознании и поиски в иностранных источниках. В течение XVIII века петербургское правительство делает энергические законодательные попытки сплотить неорганизованную массу русского населения в определенные группы в интересах службы и развития народного благосостояния. Но и эти попытки опираются не на готовые силы в стране, а на теоретические соображения и западноевропейские образцы, взятые без соображения с действительным положением дел в стране (например, знаменитый указ об единонаследии). О составе "обычно правовых" воззрений населения в XVIII веке мы, к сожалению, не можем судить. Наказы депутатам Екатерининской комиссии показывают, что "обычно правовое" сознание было развито слабо. Раскрывая множество неустройств в русской гражданско-правовой жизни - почти полную неурядицу в распределении прав и обязанностей по землевладению, отсутствие детальных юридических норм, определяющих семейно-имущественные отношения, опеку, границы свободы и способы составления завещаний, порядок наследования по закону, организацию кредита и связанных с ним обязательственных сделок и т. д., - они предлагают лишь отдельные пожелания, соображения и субъективные воззрения, разрастающиеся иногда в целые проекты. Выставляются на вид лишь отдельные нужды, а детальная разработка норм предоставляется усмотрению правительства, которое между тем желало получить от общества именно указания на основы и детали его юридического быта. Сплоченность интересов видна лишь в области сохранения привилегий и в борьбе за главные источники дохода - землю и крепостных людей, исключительное обладание которыми отстаивают за собой дворяне. При таком состоянии "правосознания" действительная русская гражданско-правовая жизнь направляется и в XVIII веке, поскольку ее не захватывает императорский указ, частной волей, т. е. юридической сделкой. Закон определяет лишь формальные ограничения сделки, в видах точности ее исполнения и в интересах судей, освобождая их от необходимости оценять ее внутреннее существо. Формально-правильная воля отдает во многих случаях одного контрагента во власть другого, обеспечивает множество способов обхода и без того недостаточных законов и ведет, в конце концов, к господству бесправия. Плачевное состояние суда еще более обеспечивает это господство безграничной частной воли. Русские судьи, вступившие в отправление своих обязанностей на основании судебных уставов императора Александра II , должны были без всякой другой опоры, кроме "интерпретации", ввести частную волю в законные границы. Устанавливая, взамен произвольных, судебные нормы деятельности частных лиц, согласные с общим строем и задачами современного гражданского общества, эти судьи создают первую с возникновения Руси систему действующего гражданского права, не достигшую еще, однако, такой прочности, при которой можно говорить и о благоустроенном гражданско-правовом быте. Многие узаконения гражданских законов, основанные на прежних условиях быта, тормозят развитие жизни и сдерживают просветительную деятельность суда.