(1831—1885) Русский фольклорист и этнограф, произведший в 1860-х гг. настоящий переворот в изучении народного творчества, Павел Николаевич Рыбников родился 24 ноября 1831 г. в старинной московской купеческой семье. Его отец, родственник знаменитого Третьякова, человек весьма зажиточный и стремящийся к культуре, высоко ценил искусство и дал своим детям хорошее гуманитарное образование. И хотя Павлу не было и пяти лет, когда отец умер и материальное положение семьи сильно пошатнулось, одаренному мальчику приглашали учителей по иностранным языкам и многим другим дисциплинам, необходимым для поступления в гимназию.
В то же время семья Рыбниковых, находившаяся в родстве с несколькими известными староверческими фамилиями, бережно хранила многие исконно русские обычаи в своем повседневном быту. Дети воспитывались в уважении к национальным традициям, к народному укладу жизни. Эта характерная для семьи культурная двуплановость во многом определила становление личности будущего ученого.
В 1844 г. Рыбников был принят сразу во второй класс 3-й Московской реальной гимназии. Это учебное заведение славилось высоким уровнем преподавания. Многие работавшие в нем учителя занимались также наукой и литературой. Как раз во время обучения Рыбникова в младших классах Ф. И. Буслаев проверял там свою новую методику, описанную им в книге «О преподавании отечественного языка». В 1850 г. Рыбников закончил гимназию по классическому отделению с серебряной медалью, несмотря на то, что уже с младших классов вынужден был подрабатывать частными уроками. Наибольшие способности он обнаружил при изучении гуманитарных дисциплин. К моменту выпуска Рыбников хорошо владел древнегреческим и новогреческим, латынью, английским, немецким, французским и несколькими славянскими языками. Это позволило ему вскоре после окончания гимназии поехать в длительное путешествие по Западной Европе в качестве переводчика К. Т. Солдатенкова, известного прогрессивного книгоиздателя и богатого купца.
Вернувшись в Россию, Рыбников в 1854 г. поступил на филологический факультет Московского университета, который являлся тогда центром русской науки. Он слушал лекции известных профессоров: Ф. И. Буслаева (учившего Рыбникова еще в гимназии), Т. Н. Грановского, О. М. Бодянского, С. М. Соловьева, Н. С. Тихонравова и других крупных ученых. В «Университетских отчетах» за 1854—1858 гг. неоднократно говорится об исследованиях Рыбникова, как о «заслуживающих упоминания». Сначала это были переводы из Тацита, позже прочитанная «в классических беседах» у профессора С. П. Шсвырева совместная с А. А. Котляревским работа о II томе «Мертвых душ» Гоголя.
В студенческие годы Рыбников фактически возглавил кружок под названием «Вертеп», собиравшийся чаше всего у него на квартире. В кружок входили, в частности, М. Я. Свириденко, А. А. Козлов (будущий профессор философии), А. А. Котляревский, братья Александр и Алексей Веселовские, талантливый переводчик И. Рассадин и другие. Молодые люди спорили о будущем России, обсуждали произведения передовой литературы, увлекались идеями Герцена, что особо отмечалось во многих полицейских донесениях. Собрания этого кружка нередко посещали А. С. Хомяков и И. С. Аксаков. Видимо, именно в то время возникла в Рыбникове потребность «хождения в народ», положившая начало его научной деятельности собирателя фольклора. Тогда же завязались и дружеские отношения с
А. С. Хомяковым, оказавшим значительное влияние на идейное становление и на всю дальнейшую судьбу молодого ученого. Еще будучи студентом, он начал давать уроки детям Хомякова, летом жил в его имении в Тульской губернии.
В 1858 г., окончив университет в звании кандидата, Рыбников стал сотрудником журнала «Вестник промышленности» и по заданию редакции отправился в Черниговскую губернию для изучения экономики края. При этом он планировал ознакомиться еще и с народным бытом, поэзией и памятниками старины. Останавливался молодой собиратель в имении помещиков Жеребцовых, с которыми был знаком через Хомяковых. В ту пору, находясь под сильным влиянием славянофильских идей, Рыбников постоянно носил «народное платье»: русскую рубаху, поддевку и высокие сапоги. Однако хождение его в таком виде по деревням, равно как и интенсивный контакт с купцами-старообрядцами вызвали активное недовольство черниговского духовенства и полиции, под надзором которой он находился с первого дня прибытия в губернию. В «Деле* Рыбникова, арестованного в начале 1859 г. в доме Жеребцовых, причинами его задержания названы: «подозрительные разъезды по слободам Черниговской губернии, населенным преимущественно раскольниками, и неуместные рассуждения в обществе сих последних, также и прежнее его поведение в Москве, где он, быв студентом, имел у себя частные собрания, навлекшие на себя подозрения по тем разговорам, которые вели посетители оных».
Первым печальным следствием ареста Рыбникова стало то, что Жеребцова, хозяйка дома, в котором он жил, уничтожила все его (довольно многочисленные и интересные, судя по сохранившимся сведениям о них) записи, сделанные в Черниговской губернии. Вторым — административная высылка в Петрозаводск под надзор полиции. Как только Рыбников был доставлен в Петербург, в III отделение, родные тотчас же начали активные хлопоты о смягчении его участи. Самое деятельное участие принимал в них и А. С. Хомяков, сумевший добиться для своего молодого друга и сравнительно недалекого от столицы места ссылки, и разрешения служить там в государственных учреждениях. В результате Рыбников, прибывший в Петрозаводск в начале мая 1859 г., к концу месяца уже числился в штате губернской канцелярии. Прекрасное образование, выдающиеся способности и добросовестное отношение к службе позволили ему сделать успешную чиновничью карьеру: он дослужился до должности советника губернского правления. В итоге Рыбников оказался в более чем оригинальном положении: в его подчинении находился полицмейстер, обязанный регулярно докладывать ему о поведении всех ссыльных, в том числе и его самого.
Помимо социального статуса и материального обеспечения, служба давала Рыбникову возможность изучать этнографию, ездить по губернии. В то же время ом сблизился с местной интеллигенцией. Среди петрозаводских учителей и чиновников было тогда достаточно культурных и интеллигентных людей, увлекающихся краеведением: будущий академик Д. В. Поленов, преподаватель духовной семинарии Е. В. Барсов, впоследствии известный этнограф и фольклорист, учитель И. П. Хрущев, в будущем киевский профессор. Преподаватель петрозаводской гимназии, впоследствии профессор классической филологии В. Модестов, оставил ценные воспоминая о Рыбникове периода петрозаводской ссылки: «Это был в то время высокий, стройный, сильный, очень красивый мужчина лет двадцати шести — двадцати семи, обращавший на себя внимание петрозаводского общества и своим блестящим образованием, и своим интересным положением (он жил в ссылке)... он был знаком с историей философии и ближайшим образом с Гегелем, ему была хорошо известна экономическая литература Франции и Германии, особенно направления так сказать левой стороны, он имел в древней классической литературе познания, которые приводили меня в изумление... Целые вечера, иногда даже целые ночи, мы проводили с ним в разговорах, которые заставляли забыть, что живешь в отдаленном городе северной России, едва насчитывавшем тогда восемь тысяч жителей вместе с заводскими рабочими, которые составляли половину его населения, в городе, где имена Гегеля, Фейербаха, Макса Штирнера, Вико, Монтескье, Луи Блана и Прудона едва ли не в первый раз раздавались в человеческих жилищах, по крайней мере, так часто и с таким увлечением со стороны спорящих».
Повышенный интерес к краеведению и фольклору, характерный для петрозаводской интеллигенции, отчасти был разбужен ссыльными собирателями предыдущих десятилетий: поэтом-декабристом Ф. Н. Глинкой, другом Лермонтова С. Раевским, петрашевцем А. П. Баласогло. Большая часть записанного ими не публиковалась и бесследно исчезла, о существовании этих коллекций сохранились только свидетельства современников.
Сразу же по прибытии в Петрозаводск Рыбников узнал от местных жителей, что в деревнях Олонецкой губернии широко бытовали еще древние поверья, предания, былины, песни и сказки. С декабря 1859 г. он регулярно выезжал в различные уголки губернии по делам службы, используя эти командировки в том числе и для записи фольклорных произведений непосредственно от исполнителей. Уже в одну из первых поездок (весной 1860 г.) ему удалось открыть неизвестный ранее пласт народного творчества — олонецкие былины. Проехав в обшей сложности более двух тысяч верст, исследователь прослушал тридцать народных певцов и лично записал около полутораста былин, а также множество произведений других жанров. Только из первой своей экспедиции он привез более 80 записей лирических фольклорных произведений. Собранный материал ученый сразу же начал публиковать в местной печати под рубрикой «Былины, песни и духовные стихи». Находясь в постоянной переписке с А. С. Хомяковым (до самой его смерти в 1860 г.) и И. С. Аксаковым, Рыбников сразу же сообщил обоим о своих открытиях и получил обещание издать собранный им материал отдельным сборником. (Впоследствии во исполнение воли отца сыновья Хомякова оплатили выпуск двух первых томов этого собрания.) В русскую филологию Павел Николаевич Рыбников вошел прежде всего как первооткрыватель огромного пласта народного эпоса, а также как упорный и удачливый собиратель фольклорных произведений различных жанров и ученый-исследователь, разработавший собственный творческий метод. Первостепенное значение в изучении фольклора Рыбников придавал исследованию эпических произведений. В них он находил наиболее полное выражение гражданской доблести и других высоких качеств русского народа, его национальной духовной сущности. Ученый первым поставил вопрос о личности сказителя, о соотношении индивидуального и коллективного начала в произведениях народного творчества, в особенности в былинах. Считая последние неотделимыми от личности сказителя, он каждый вариант, записанный от нового исполнителя, рассматривал как отдельное произведение. Соответственно ученый пытался указать как можно полнее сведения об исполнителях: возраст, место жительства, рождения и записи. Он выделил три основных типа сказителей: просто любители, самодеятельные артисты и профессионалы, исполняющие былины за деньги. Каждому типу Рыбников дал развернутую характеристику, включающую анализ особенностей исполнения. Ученый всегда выслушивал сказителя не менее двух раз, фиксируя все различия между вариантами и объясняя их. Он пытался также записывать напев былин.
Кроме того, Рыбников собрал на Севере множество лирических фольклорных произведений, прежде всего заонежских причитаний («заплачек») и песен. Он обнаружил, что их знали и исполняли тогда в этих краях фактически все деревенские женщины. В Заонежье исследователь записал и свадебный обряд, несколько произведений сказочной и несказочной прозы, а также множество заговоров. На основе изучения местных поверий он создал фольклорно-этнографический очерк по заонежской демонологии «Заонежские поверья». Вместе с собранными материалами и «Заметками собирателя» ученый составил выдающуюся фольклорную коллекцию «Песни, собранные П. Н. Рыбниковым», неоднократно переиздававшуюся. Ее первое, четырехтомное, издание начало печататься по инициативе А. С. Хомякова, но в связи с его кончиной время публикации сильно растянулось. Первый том вышел в свет в 1860 г., три последующих — только к 1867 г. Рыбников еще в 1860 г. продумал принцип расположения материала — по сказителям. Но редактор двух первых томов П. А. Бессонов сразу же нарушил этот принцип, печатая материал по мере поступления. И даже тот факт, что третий том редактировал сам автор, уже не смог изменить структуры издания. Рыбников лишь включил в него свои «Записки...*, которыми собирался предварить всю коллекцию. Редактором 4-го тома стал О. Ф. Миллер. В начале текущего века А. Е. Грузинский переиздал это собрание, расположив материал так, как было задумано автором, и включив в трехтомник обстоятельную биографическую статью. Следующее, по-настоящему научное, переиздание этого труда было осуществлено только восемь десятилетий спустя в Петрозаводске.
Во многом благодаря стараниям И. С. Аксакова Рыбникову удалось выбраться из ссылки. После многолетних хлопот друзей он был, наконец, в декабре 1866 г. переведен вице-губернатором в Калиш. В эти годы в той части Польши, которая принадлежала Российской империи, проводилась насильственная русификация. Демократ по убеждениям, человек глубоко уважающий любые проявления национального духа, Рыбников весьма неловко чувствовал себя в этой ситуации на высоком государственном посту. Он был очень популярен среди калишинской интеллигенции, но за двадцать лет фактически не продвинулся по службе. Главной его отдушиной были занятия литературой, искусством и наукой: он делал переводы с польского, исследовал творчество Л. Н. Толстого. В 1869 г. Рыбников напечатал собрание древних польских актов. Умер он 29 октября 1895 г. в городе Калиш, где и был похоронен.
ОСНОВНЫЕ ИЗДАНИЯ ТРУДОВ П. Н. РЫБНИКОВА
Быт русского народа в его пословицах / П.Р.; М.: Тип. Каткова и К", 1859. 16 с.
Песни, собранные П. Н. Рыбниковым: в 3 т. / Под ред. Б. Н. Путилова. Т. 1—3. Петрозаводск: Карелия, 1989. Т. I. Былины. 1989. 527 с.; Т. 2. Былины. 1990. 640 с.; указ. С. 575—636; Т. 3. Песни, причитания, сказки и другие жанры. 365 с.
ЛИТЕРАТУРА О ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВЕ П. Н. РЫБНИКОВА
Грузинский А. Е. Рыбников П. Н.: биографический очерк. М.:
И. Н. Кушнерев, 1909. 54 с.
Разумова А. П. Из истории русской фольклористки. П. Н. Рыбников; П. С. Ефименко. М.; Л.: Акад. наук СССР, 1954. 143 с.
СПРАВОЧНЫЕ ИЗДАНИЯ
КПЭ; Славяноведение.
Рыбников, Павел Николаевич
РЫБНИКОВ ПАВЕЛ НИКОЛАЕВИЧ
Источник: Русские филологи XIX века. Биобиблиографический словарь-справочник.
Рыбников, Павел Николаевич
— известный собиратель былин; родился 24-го ноября 1831 г. в Москве, умер 17-го ноября 1885 г. в Калише. Предки его были Московскими купцами-старообрядцами; отец Р. умер, когда ему было около 5 лет, оставив семью с довольно ограниченными средствами. Это не помешало, однако, младшему из братьев, Павлу Р., получить хорошее образование, — сперва домашнее, давшее ему прекраснее знание иностранных языков, затем — в гимназии и, наконец, в Университете. В 3-ей Московской (реальной) Гимназии, когда поступил в нее Р. в 1844 г., Директором был известный педагог П. Погорельский; преподавательский персонал насчитывал в своей среде целый ряд лиц, причастных к науке и литературе, как, напр., П. Перевлесский, В. Клоссовский, С. Шестаков, Б. Ордынский, М. Н. Капустин и, наконец, Ф. И. Буслаев (с 1841 по 1846 г.). Несмотря на материальные затруднения — по словам сестры, "ему приходилось с младших классов давать уроки", — Р. учился блестяще и кончил в 1850 г. курс гимназии с серебряной медалью. В промежутке между 1850 г. и 1854 г. Р. совершил путешествие за границу в качестве переводчика при К. Т. Солдатенкове (указание на связи Р. с Московским старообрядчеством) и Н. П. Боткине, причем, по собственным словам его, довольно долго жил в Италии. Поступив в 1854 г. на Филологический Факультет Московского Университета, Р. на первом же курсе успел зарекомендовать себя переводами из Тацита у проф. П. М. Леонтьева, а на втором — читал у проф. Шевырева, вместе с А. А. Котляревским, свою работу о II томе "Мертвых Душ" (Университетские отчеты 1854—1858 гг.). Другими учителями его были Шестаков, Буслаев, Бодянский. Он слушал Кудрявцева, Соловьева, Грановского, которого застал еще на кафедре, Тихонравова. Кончил Р. курс кандидатом в 1858 г. Не менее плодотворным в своем роде было для Р. также и то деятельное участие, какое он принимал в студенческой жизни. По словам сестры, "он часто говорил на сходках и все, время был под надзором полиции", вследствие чего, "из боязни обыска, чтобы не пугать мать", с которою жил вместе, уехал и жил то с тем, то с другим из товарищей: А. А. Козловым (известным впоследствии профессором философии Киевского Университета), М. Я. Свириденко (был потом управляющим книжного магазина Кожанчикова в Петербурге), Вл. Власьевым (держал магистерские экзамены по уголовному праву). Другими товарищами и современниками Р. по Университету были А. А. Котляревский, талантливый переводчик Рассадин, Александр и Федор Веселовские. Из них Котляревский и Рассадин вместе с Козловым занесены были гр. А. А. Закревским в знаменитый "список подозрительных лиц 1859 г.". Но неосторожно было бы отсюда заключать о действительной партийной принадлежности всех их и Р. в том числе: правильней было бы указать вообще на свободомыслие тогдашней молодежи, питавшейся идеями передовой журналистики. Всюду возникали кружки для совместного горячего обсуждения всевозможных вопросов современности, — преимущественно социально-политических, и философских. Одним из таких был и кружок Козлова и Р. Последнего занимали Фейербах, Макс Штирнер, Луи Блан, Прудон, а также Гегель, Вико, и Монтескье. Но интересы этого кружка, еще более широкие, всего лучше, может быть, определяет тот факт, что эти идейные ученики "Современника" сказались вдруг (с 1854—1855 гг.) в самых тесных личных отношениях с человеком диаметрально противоположного направления, А. С. Хомяковым. В своем некрологе Хомякова (1860 г.) Козлов рассказал, как этот большой Московский барин и знаменитый писатель приезжал на поздние собрания безвестных студентов-"бедняков", где-нибудь "в душной мансарде", для споров о науке и философии. Рыбникову это знакомство с Хомяковым дало очень много. В. И. Модестов, говоря о широкой образованности его, упоминает, между прочим, и о хорошем знании богословской литературы, — очевидное влияние Хомякова. Через последнего Р. сблизился и с другими славянофилами: К. С. и И. С. Аксаковыми, Юрием Самариным (со всеми ими он потом переписывался). В деле сближения со славянофилами немалую роль сыграла не умиравшая в Р. старообрядческая традиция и вообще органическая близость его к народу.
Говорят, в детстве нянька сказывала ему былины. Трудно поэтому ему было не заинтересоваться, когда после смерти Петра Кирeевского, начались заботы об издании его собрания, когда появился П. И. Якушкин, а затем П. В. Шейн из Симбирской губернии со своими былинами и историческими песнями, Р. давал уроки детям Хомякова и летом 1858 г. жил в его Тульском имении Богучаровe. От него он получил рекомендацию в Черниговскую губернию к помещику Жеребцову (имение Лаврики или Лаврентьево), а вместе с тем и в Черниговские староверческие слободы — для изучения раскола и записи песен. Р. удалось сделать много записей, но результат всего этого был вполне неожиданный — арест и гибель всего собрания, сожженного вместе со всеми его бумагами г-жой Жеребцовой (французское письмо ее к матери Р.). Причиною ареста были, по совокупности, и споры Р. с Черниговским архиереем, вызвавшие неудовольствие полиции, и отсутствие паспорта, и едва ли не более всего — то "русское платье", в которое он яко бы "переряживался" при этом своем "хождении в народ". По свидетельству сестры его, Р. не для чего было специально переряживаться по той простой причине, что он вообще тогда носил это русское платье, т. е. поддевку, рубаху, высокие сапоги — согласно со своими славянофильскими устремлениями. Несмотря на хлопоты друзей-славянофилов, прежде всего, конечно, Хомякова, через таких влиятельных лиц, как Шеншина и особенно фрейлина А. Ф. Тютчева, Р. был сослан в Олонецкую губернию. Бдительный Герцен не преминул по этому поводу поместить в "Колоколе" (№ 51, от 1-го сентября 1859 г.) заметку, полную сарказма.
Р. прибыл в Петрозаводск, вероятно, к началу весны 1859 г. и 10-го июня уже был записан в число канцелярских служителей Канцелярии начальника губернии. Местная интеллигенция, сплошь чиновничья, встретила его с недоверием и страхом, но то был только первый момент. Очень скоро положение Р. вполне определилось и упрочилось, как самое благоприятное и в служебном, и в общественном отношении — благодаря, конечно, прежде всего ему самому, его уму и образованию, его живой и яркой личности. По примеру Герцена и Салтыкова он очень быстро стал повышаться по службе: 30-го ноября того же 1859 г. Р. был уже делопроизводителем Губернского Комитета; в 1860 г. — младшим помощником Правителя Канцелярии губернатора; в 1861 г. — секретарем Статистического Комитета и младшим чиновником особых поручений; в 1862 г. — старшим чиновником особых поручений; в 1863 г. советником Губернского Правления. Начальство у него было хорошее, все три губернатора: Н. П. Волков, еще в 1858 г. подавший правительству проект эмансипации; А. А. Философов (недолго); Ю. К. Арсеньев (1862—1870), сын К. И. Арсеньева, профессора Петербургского Университета, пострадавшего некогда вместе с Галичем и Раупахом. С другой стороны, и среди местной интеллигенции нашелся целый ряд лиц, с которыми Р. не замедлил войти в самое живое общение на той или иной почве: член-корреспондент Академии Наук Д. В. Поленов; Е. В. Барсов; В. И. Модестов, — тогда учитель Гимназии, впоследствии известный профессор классической филологии; И. П. Хрущов, также учитель и также потом профессор (в Киеве); сослуживец Р. — А. В. де Сен-Лоран (сохранились интересные письма к нему Р.); К. Петров, работавший вместе с Р. в Петрозаводском Статистическом Комитете. С некоторыми из них, — напр., с Модестовым, Р. связали узы тесной дружбы, Целые вечера и даже ночи проводили они в разговорах, причем Р., по словам Модестова, постоянно обнаруживал самые широкие познания в истории философии (особенно Гегеля), экономике ("левые" учения Франции и Германии), древней классической литературе, приводившие "в изумление" классика Модестова. Неизменный интерес Р. к народной жизни во всех ее проявлениях осмыслил его официальные занятия по должности статистика. Он деятельно работал над собиранием всевозможных сведений о практических потребностях местной жизни. Эти труды его, часто довольно обширных размеров, появлялись в "Олонецких Губернских Ведомостях", затем в "Памятных книжках Олонецкой губернии". Статистической, но уже неофициальной явилась работа его по составлению в 1864 г. таблиц сравнительного спроса в губернии на журналы и газеты и на игральные карты. Отсюда был прямой переход к таким культурно-просветительным начинаниям среди местного населения, как организация и открытие, в январе 1860 г., городской Публичной Библиотеки. Тот факт, что Р. был избран ее библиотекарем, самый подбор газет и журналов указывают на то, что Р. должен был принимать во всем этом самое живое участие. Не имея солидной поддержки, Библиотека просуществовала только до 1862 г. Но в 1865 г. Р. вновь принялся за аналогичное дело — снабжение книгами библиотеки Уездного Училища, после того, как в нее получили доступ частные лица и жертвовали в нее журналы и газеты. Любопытно известие о выступлении Р., в марте 1866 г., в качестве защитника на первом в крае уголовном процессе после введения судебной реформы. Защита оказалась блестящей, — и подсудимый, которому угрожала смертная казнь, был оправдан.
Главной работой Р., сделавшей известным его имя, было собирание памятников народной словесности и старины. Здесь после былин нужно упомянуть также и духовных стихах, собранных Р. в большом количестве и переданных им П. А. Бессонову (вошли и его сборник "Калики Перехожие"), о поступившей от него в Археологическое Общество коллекции каменных орудий, старинных стеклянных отливок — копий с античных ониксов, — а также монет и рукописей. Другая партия рукописей была передана им П. А. Бессонову и содержала, как говорят, замечательный по полноте экземпляр Киево-Печерского Патерика.
Обращаясь к собранию былин Р., должно отметить, что здесь Р. по известной степени примкнул к традиции, существовавшей уже до него в Олонецкой губернии. Так, собирал былины начальник Олонецких горных заводов Н. Ф. Бутенев, и собрание это, по словам самого Р., было "значительным". Есть сведения также о другом собрании ссыльного чиновника-петрашевца, А. П. Болассоглу, поступившем затем в распоряжение учителя гимназии Ф. И. Дозе. Из собрания Болассоглу были напечатаны всего одна-две старины в "Олонецких Губернских Ведомостях" за 1856—1857 гг. (вошли в собрание Р.). Собрание Бутенева поступило к самому Р., который и начал печатание его в "Олонецких Губернских Ведомостях" за 1859 г. Но у Р. мы находим только пять былин, полученных "от Н. Ф. Бутенева". Получены Р. еще былины: от чиновника Шкалина три, от Обручева — четыре, от Миролюбова — две и от Прозоровского — одна. Остальные чужие записи в его сборнике сделаны уже по его инициативе и заказу (большей частью — волостными писарями). Этнографические поездки Р. совпадали обыкновенно со служебными. "В первые два путешествия", писал Р. 11-го апреля 1861 г. П. А. Бессонову: "выдалось у меня пять свободных дней; в это время я записал бытовые песни, заплачки, свадебные песни и духовные стихи, собрал разные рукописные материалы" (январь и март 1860 г.). "В третью поездку, в два с небольшим месяца записал более осьмидесяти былин, а должен был, между тем, возиться в сельских волостных правлениях со становыми и исправниками" (май — июнь 1860); "и, наконец, в четвертую поездку в один день записал последние былины" (январь 1861 г.). Р. упоминает еще о пятой своей поездке. Кроме этих пяти, биограф (А. Е. Грузинский) насчитывает за период 1861—1866 гг. еще 12—13 поездок, — как за новым материалом, так равно и для проверки ранее полученного. Очевидцы (В. И. Модестов) свидетельствуют, с какою тщательностью производилась Р. эта проверка, до мельчайших подробностей в отношении как языка, так и содержания, — проверка по несколько раз и притом у того же самого сказителя, у которого старина была впервые записана. Та же самая былина в передаче другого певца ставилась всегда отдельно, с сохранением всех ее индивидуальных особенностей, языка (произношения) и содержания (мотива). В составе его сборника 200 с лишком былин могут быть "отнесены сколько-нибудь определенно к селению или лицу". Точные указания места жительства и имени имеются относительно 29 певцов... За указанными 29 певцами идет еще 9 лиц, не носящих имени, но обозначенных, помимо места, какими-нибудь личными приметами, вроде: "Калика из д. Красные Ляги", "90-летний старик из Колодозера", "Шальский лодочник"... Все это обусловило высокое научное достоинство его собрания, явившегося по тому времени настоящим откровением (Пыпин, О. Миллер). Впечатление от І тома было настолько сильно, что ученый мир не хотел даже верить, и акад. Срезневский, прежде чем дать свой отзыв, почел нужным справиться на месте у Д. В. Поленова и В. И. Модестова, включив затем их сообщения в свою рецензию. Позднее Авг. Шлейхер приветствовал сборник "как одну из самых важнейших книг новейшего времени, которая открывает читателю новый, до сих пор не знакомый свет". Сохранилось два письма его к Р., который посылал Шлейхеру свои сборники по мере их выхода с 1861 по 1867 г. Первые два тома его были редактированы П. А. Бессоновым, третий — самим Р., четвертый — О. Ф. Миллером.
Последнему Р. принужден был поручить редакцию потому, что сам к тому времени переведен был (1-го сентября 1866 г.) на должность Калишского вице-губернатора, в каковой и оставался без всякого дальнейшего движения до самой своей смерти, последовавшей 17-го ноября 1885 г.
Если никто не ставил в вину Салтыкову его вице-губернаторства, то таковое Рыбникова справедливо считается компромиссом ввиду того ярко обрусительного характера, какой приняла политика Русского правительства по отношению к Польше после Милютина и князя Черкасского. В бумагах Р. сохранились две статьи его по Польскому вопросу, вполне готовые к печати. Если сказать, что в них положение не только австрийских, но даже прусских поляков признается куда более благоприятным по сравнению с поляками русскими, то вряд ли нужно будет объяснять, почему статьи эти так и не увидели света за подписью вице-губернатора Рыбникова. Очевидно, мы имеем здесь дело с противоречием, достаточно мучительным, между внутренним убеждением и поступками человека. На известное обострение моральных запросов указывает, по-видимому, и интерес Р. в последние годы жизни к Л. Н. Толстому. Он добывал и читал появлявшиеся тогда за границей произведения Толстого, как "Исповедь" и "Изложение Евангелия". В его доме молодой М. С. Громека читал по частям свою книгу об "Анне Карениной". Наконец, и сам Р. пробовал писать как о художественных произведениях Толстого ("Война и Мир" и "Анна Каренина"), так и о религиозно-философских ("Изложение Евангелия"); в его бумагах находим черновики статьи и письма к Л. Толстому. Сохранившиеся письма к Рыбникову О. Ф. Миллера и Ф. И. Буслаева указывают, что и будучи оторван от научной работы, Р. не порывал дружеских связей со своими учителями. Он состоял действительным членом Общества Любителей Российской Словесности при Московском Университете (избран 17-го октября 1861 г., по предложению И. С. Аксакова), Имп. Русского Географического Общества и членом-сотрудником Имп. Археологического Общества.
Труды Р.: "Былины, песни и духовные стихи" ("Олонецкие Губернские Вeдом." 1859 г., №№ 30, 32, 34, 37, 39, 42, 43—45; здесь старины: о Добрыне Никитиче, о трех богатырях, о Дюкe Степановиче, о Настасье королевне Политовской; стихи: о Егории Храбром, о Борисе и Глебе); "Былины, песни и духовные стихи" (там же, 1860 г., №№ 17, 33, 35, 39 и 47; здесь былины: о Василии Игнатьевиче; о двух братьях, двух Ливиках и кн. Романе Дмитриевиче; о Лжедимитрии; о добром молодце неудачливом; стихи о чуде святителя Николая); "О льняной промышленности Пудожского уезда" (там же 1860 г., № 32; перепечатано в "Журн. Мин. Вн. Дел" 1860 г., кн. 8); "Шунгская в Олонецкой губернии крещенская ярмарка ("Вестник промышленности" 1860 г., кн. 8); "Песни, собранные П. Н. Рыбниковым", ч. I: Старины и побывальщины (M. 1861 г., 488 стр.); ч. II: Народные былины, старины и побывальщины (М. 1862 г., 354 стр.); ч. III: Народные былины, старины, побывальщины и пeсни (Петрозаводск, 1864 г., 460 стр.); ч. IV: Былины, побывальщины, старины и былевые песни (СПб. 1867 г., 299 стр.). Издание удостоено было от Академии Наук Демидовской награды; "Описание рукописей, доставленных в Имп Арх. Общество", ("Изв. Имп. Арх. Общества" 1862 г., т. IV, вып. 5); "Ониксы, найденные в Олонецкой губ." ("Олон. Губ. Вeдом." 1862 г., № 8); "Заметки с дороги" (там же, 1862, №№ 43—45, 48—49. Перепечатано в Дне" 1862 г., №№ 47, 50 и 52; 1863 г., № 4); "Нашествие татар", былина ("День" 1863 г., № 11); Былина о Хотенe Блудовичe" ("Олон. Губ. Вeд." 1863 г., № 10); "Былина о кн. Владимире (там же, № 11); "Варианта Новгородской летописи" (там же, №№ 37—42); "Иван Гостиный сын", былина (там же, № 43); "Царь Алексей Михайлович", былина (там же, № 44; перепечатано в "Смол. Губ. Вeд." 1864 г., № 1); "О начале града Москвы", из Новгородской летописи ("Олон. Губ. Вeд." 1863 г., № 45; перепечат. в "Памятной книжке Олонецкой губернии на 1863 г.", ч. II); "Бой Ильи с сыном", былина ("Олон. Губ. Вeд." 1863 г., № 46); "Шунгская Богоявленная ярмарка в 1864 г. (там же, 1804 г., №№ 6—9); "Сборник слов, употребляемых в Олонецкой губ." ("Этнографич. Сборник", над. Имп. Русск. Геогр. Обществом, 1804 г., в. VI); "О каменных орудиях" ("Известия Имп. Археол. Общества" 1864 г., т. V, в. 6); "Народные поверья и суеверья в Олонецкой губернии. Заонежские поверья". ("Памятная книжка Олонецкой губ." 1864 г., отд. II, стр. 191); "О разведении льна в Пудожском уезде" (там же, отд. II., стр. 145); "Народные легенды о водяниках" ("Олон. Губ. Вeд." 1865 г., № 9); "Об особенностях Олонецкого подрeчия. Произношение. Словообразование. Словопроизношение" ("Памятная книжка Олонецкой губернии" на 1865 г., отд. II, стр. 105): "Статистические таблицы о состоянии Олонецкой губернии в 1863 г." (там же, стр. 3); "Шунгская Богоявленская ярмарка в 1843—65 гг." (там же, отд. II, стр. 140); "Слова так называемого билямского языка, употребляемого Ладвинскими стекольщиками" ("Олон. Губ. Вeд." 1866 г., № 8); "О Петрозаводском и Повенецком уездах. Данилов и Лекса" (там же, №№ 26, 27, 35; перепечатано в "Памятной книжке Олонецкой губернии" на 1867 г.); "О Тивдийских мраморных ломках" (там же. № 48); "Этнографические заметки о Заонежанах" (вероятно, Р.) — "Памятная книжка Олонецкой губернии 1866 г.", отд. II, стр. 3); "Былины об Илье Муромце, Иване Гостинном сыне, Кострюке, наезде литовцев на Москву. Пудожские свадебные заплачки" (там же, отд. II, стр. 71—94); "Петрозаводские северные вечера" Баландина, напечатанные Р. ("Олон. Губ. Вед." 1866 г.); "Старинные акты, доставленные П. Н. Рыбниковым в Имп. Археологическое Общество ("Олон. Губ. Вед." 1867 г., № 38), "Ониксы, найденные в Олон. губ." (там же, № 10); "Песни, собранные П. H. Р.", изд. 2-е, под ред. А. Е. Грузинского, с портретом, биографией и указателем, М. 1909—1911 гг., СП+512, V+727, VІ+432 стр.
А. Герцен в "Колоколе" 1859 г., 1 сент., № 51; И. И. Срезневский — в "Известиях 2 Отд. Акад. Наук", т. X, 1863 г.; Статья о сборнике Р. — "Олон. Губ. Вед." 1867 г., № 47; Некрологи: Отчет Имп. Русского Географ. Общ. на 1885 г. (В. Модестова); "Новости" 1885 г., № 354 (его же); "Новое Время" 1885 г., 2 декабря; "Журнал Министерства Народного Просвещения" 1885 г., ССХIII, кн. 12; отд. IV, стр. 217—221; "Церковно-Общественный Вестник" 1885 г., № 106; "Библиограф" 1880 г., № 6—7, стр. 99—100; "Исторический Вестник" 1886 г., кн. І, стр. 256—57; "Новь" 1886 г., кн. 4, стр. 269; "Северный Вестник" 1886 г., кн. 3, отд. II, стр. 73—93; 1887 г., кн. 4, отд. II, стр. 82—86; "Новь" 1888 г., кн. 7, стр. 222 (с портретом); "Беседы в Обществе Любителей Российской Словесности", I, прил., стр. 3; Словарь членов Общества Любителей Российской Словесности", стр. 244; Д. Д. Языков, "Обзор жизни и трудов покойных русских писателей", в. V и дополнения при вып. VII и XII; А. Н. Пыпин, "История русской этнографии", т. І, стр. 34, 226; т. II, стр. 48, 61—64, 68, 82, 105, 136, 221—224, 229, 231, 240—41, 245, 311, 326, 346; т. III, стр. 104, 457; С. Приклонский, "Судьба губернских статистиков" — "Сев. Вестн." 1886 г., т. 3, отд. І, стр. 73—93; К. Петров, "Провинциальные статистики и писатели" — "Сев. Вестн." 1887 г., т. 4, отд. II, стр. 82—86; M. С — ский, Эпизод из истории нашего народоведения — "Труд" 1890 г., т. VI, стр. 153—167; Энциклоп. Словарь Брокгауза-Ефрона, т. XXVII, 1899 г.; Л. Пантелеев, "Из воспоминаний прошлого", т. I, стр. 263; И. А. Шляпкин, "П. Н. Рыбников и новое издание его сборника". (С приложением новых материалов: список трудов. Р., письма его к О. Ф. Миллеру и Д. Е. Кожанчикову, письма к О. Ф. Миллеру Е. В. Барсова и А. А. Котляревского) — "Журн. Мин. Нар. Пр." 1912 г., № 6, стр. 305—321.
Н
. Яковлев.{Половцов}
Рыбников, Павел Николаевич
(1832—1885) — этнограф. Окончив курс в московском университете по историко-филологическому факультету, он отправился собирать народные песни и сказания в Черниговскую губернию; вследствие сношений с тамошним старообрядческим купечеством, был арестован и в 1859 г. административным порядком сослан в Петрозаводск. В 1861 г. занял должность секретаря олонецкого губернского статистического комитета; впоследствии был вице-губернатором в Калише. В Олонецкой губернии Р. разыскал целый ряд певцов, знавших множество эпических сказаний (Леонтий Богданов, Козьма Романов, Рябинин, Щеголенков, Никифор Прохоров и др.). Собранные им былины первоначально появились в "Олонецких Губернских Ведомостях" (1859—60 гг.), а затем и отдельным изданием (1861—67). До Р. русская этнография знала в области былин только Киршу Данилова и немногие пьесы в "Памятниках великорусского наречия"; думали, что найти былины можно только где-нибудь в Сибири — и когда огромный запас их был отыскан недалеко от Петербурга, то первым впечатлением ученого мира было изумление и даже недоверие, тем более, что Р. лишь в 3-м томе (Петрозаводск, 1864) подробно рассказал о своих странствиях по Олонецкому краю, о том, как был открыт им былинный эпос, как разыскивал он певцов, которых перечислил поименно, с указанием их местожительства и пр. И после этого оставалась, по-видимому, еще тень сомнения, пока поездка Гильфердинга не подтвердила существование народнопоэтических богатств Олонецкого края. Другие труды Р.: "О льняной промышленности Пудожского уезда" ("Журнал Мин. Внутренних Дел", 1860 г., кн. 8), "Описание рукописей, доставленных в Императорское Археологическое Общество" ("Известия" этого общества, 1862 г., т. IV), "О каменных орудиях" (там же, 1864 г., т. V), "Заметки с дороги" ("Олонецкие Губернские Ведомости", 1862 г., №№ 43—45 и 48—49), "Сборник слов, употребляемых в Олонецкой губернии" ("Этнографический Сборник, изд. Имп. Русским Географическим Обществом", 1864 г., вып. VI).
{Брокгауз}
Рыбников, Павел Николаевич
д. с. с., вице-губерн. в Калише; собиратель этнографических и статистических сведений и народных песен; † 17 ноября 1885 г., на 52 г. жизни.
{Половцов}