— род. 31 октября 1736 г. Отец его, генерал-аншеф Иван Алексеевич, был сын внучатого племянника императрицы Анны Иоанновны. Таким образом Николай Иванович состоял в родстве, правда дальнем, с царствующим домом. Службу свою он начал, как обыкновенно тогда начинали все дворяне, рядовым в лейб-гвардии Семеновском полку, в который вступил в 1748 г., т. е. на двенадцатом году жизни. Как раз в это время императрица Елизавета Петровна отправила на Рейн, в помощь Марии-Терезии, 37-тысячный корпус, в состав которого вошел Семеновский полк, и С., с первых шагов службы, пришлось познакомиться с тяжелыми сторонами ее, войти вполне во всю неприглядную обстановку солдатской жизни. Это обстоятельство имело важное значение: С. не только успел изучить солдатскую среду и жизнь, но успел сродниться с этой средой, научился понимать и любить солдата. Быстро пройдя затем низшие офицерские чины до капитана включительно, С. с 1757 г. принимал участие во всех важных сражениях Семилетней войны. В 1758 г. он был назначен обер-квартирмейстером действующей армии. После битвы при Кунерсдорфе (1 августа 1759 г.) он был послан в Петербург к императрице с донесением главнокомандующего о победе, за что и был награжден чином полковника. В следующие годы он принимал участие в осаде и взятии Кольберга. Именным Высочайшим указом 12 мая 1763 г. С. в чине уже генерал-майора был назначен начальником отряда, состоявшего из трех пехотных и одного кавалерийского полков, отправляемого в Польшу. Русские войска, под начальством молодого С. в первый раз, в царствование императрицы Екатерины ІІ, вступали в Польшу, для поддержания партии Чарторижских, которым грозила опасность от приверженцев короля Августа III. В Польше С. поступил со своим отрядом в распоряжение посла графа Кейзерлинга, согласно с указаниями которого и должен был действовать. Поручение было весьма серьезное, требовавшее от начальника отряда большого такта. До военных действий, на этот раз, дело не дошло, и С., как видно из письма императрицы 19 авг. 1763 г., получил приказание возвратиться с отрядом в Россию. Одновременно с этим, императрица поручала ему постараться вернуть в Россию скрывающихся в польских пределах беглых русских солдат и крестьян, "разведывая, где таковые находятся укрывающиеся, и сыскивая с собой забирать, не употребляя никакой строгости и озлобления обывателям". Всем беглым, большинство которых были старообрядцы, не преследуемые в царствование Екатерины II, приказано было объявлять полное прощение. Подобные поручения хорошо подготавливали С. к военно-административным должностям, которые он занимал впоследствии. В последующие годы, включительно по 1768 г., русские войска, под начальством С., еще несколько раз входили в Польшу, где благодаря такту и мягкости обращения, С. успел заслужить общую любовь и расположение. В 1769 г. С., в чине генерал-поручика, принимал участие, под начальством кн. Голицына, в первой турецкой войне и во время осады Хотина, командуя отдельным деташаментом, он между прочим производил рекогносцировку, с целью подробнейшего определения неприятельских сил. Собственноручное письмо императрицы 20 сент. 1769 г., в котором ему жалуется орден св. Александра Невского, свидетельствует об отличном отзыве о нем главнокомандующего. Этим походом и заканчивается боевая деятельность С. ; вскоре после взятии Хотина он, по причине расстроенного здоровья, оставил армию и уехал за границу, где прожил три года, с 1770 по 1773 г. По возвращении в Россию С. был произведен в генерал-аншефы и назначен вице-президентом военной коллегии. В том же году он занял при наследнике престола, цесаревиче Павле Петровиче, место Никиты Ивановича Панина, которое и занимал до 1783 г., т. е. 10 лет. В собственноручном письме своем к С. 5 ноября 1773 г. императрица пишет: "...Я вас избрала, чтобы быть при сыне моем, а на какой ноге и при какой должности, о том завтра поутру, в десятом часу, когда вы ко мне придете, я сама с вами изъяснюсь". Уже одно это назначение показывает, каким глубоким доверием Екатерины пользовался С. В письме к сыну, в котором императрица уведомляет его о назначении С., она, между прочим, пишет: "при тебе будет лицо значительное и не для того только, чтобы придать важности твоим выходам, но и для того, чтобы оно держало в порядке людей, назначенных к твоему двору... Чрез него к тебе будут представляться иностранцы и другие лица, он будет заведовать твоим столом и прислугой, смотреть за порядком и за необходимою внешностью твоего двора. Этот человек исполненный честности и кротости и везде, где он ни служил, им были довольны. Я определяю тебе Салтыкова, который не называясь гофмаршалом твоего двора, будет исполнять эту должность, как увидишь из приложенной записки, излагающей его обязанности". Как исполнял С. эту трудную, хлопотливую, а подчас и весьма щекотливую должность, можно видеть из того, что, несмотря на недоверие, с которым его встретил великий князь, он сумел вскоре заслужить не только его полное расположение и доверие, но и любовь. "Признаюсь, что мне расстаться с тобой трудно", пишет Павел Петрович Салтыкову, когда последний получил назначение состоять воспитателем великих князей Александра и Константина Павловичей, "в чем и утешен был ответом (императрицы), что сие не разлука и что ты всегда в сношении с Нами останешься, но не менее того другой, а не ты у нас... Дружба моя заставила меня тебе о сем писать, теперь узнал я, что тебя прямо люблю, ибо первые две о сем экспликации (с императрицею), да и дни, не без слез прошли". Состоя при цесаревиче, С. сопровождал его в 1776 г. в Берлин, на обручение с принцессою Вюртембергской, бывшей потом императрицей Марией Феодоровной, а также сопутствовал великому князю, когда он путешествовал по Европе под именем графа Северного. Тактичность С. вполне выказывается во весь 10-летний период его пребывания при дворе Павла Петровича. Он так умел поставить себя, был всегда так корректен, что ни разу не навлек на себя неудовольствия ни цесаревича, ни императрицы, что, при натянутости их отношений, было, конечно, очень трудно. Судя по некоторым отзывам, С. часто являлся посредником между Павлом Петровичем и имп. Екатериной; благоразумный, хладнокровный, прекрасно исполнял он свою щекотливую обязанность, и этот отзыв современников имеет большую долю основания, что видно из того искреннего сожаления, которое выказывал Павел Петрович при его удалении. В сентябре 1783 г. умерла София Ивановна Бенкендорф, воспитательница великих князей Александра и Константина Павловичей, из которых первому шел в это время, шестой, а последнему — пятый год, и имп. Екатерина нашла, что "время приспело, чтобы от них отнять женский присмотр"; она решила поручить С. "главное надзирание при воспитании" внуков, о чем и известила его собственноручным письмом. Об этом С. знал уже ранее, из письма Павла Петровича, в котором последний, извещая его о намерении императрицы, в самых нежных выражениях высказывает ему свое соболезнование по поводу предстоящей разлуки. Незадолго до этого назначения (24 ноября 1782 г.) С. был пожалован орден св. апостола Андрея Первозванного, а затем, в продолжении последующих 10 лет, он был назначен генерал-адъютантом, подполковником л.-гв. Семеновского полка, сенатором, членом Императорского совета, получил 21 мая 1788 г. орден св. Владимира большого креста первой степени и, наконец, назначен, вместо князя Потемкина, исправляющим должность президента Военной Коллегии. Должность эту он исправлял до кончины имп. Екатерины II. Во время его управления Военною Коллегиею были две кампании: против шведов и против турок; при заключении мира с первыми (1790 г.) пожаловано ему графское достоинство, а после мира с турками — 5 тысяч душ крестьян во вновь приобретенных от Польши областях, Минской и Могилевской губерниях. В 1794 г. он был "учредителем всех операций" в польскую войну, руководя всеми действиями главнокомандующего кн. Н. В. Репнина. Неудобство подобного управления военными действиями из Петербурга выразилось в ряде неудач на польском театре, поправленных уже А. В. Суворовым. За воспитание великого князя Александра Павловича С. получил 100 тыс. рублей единовременно и 25 тыс. руб. в год пожизненной пенсии (1793 г.), а по окончании воспитания Константина Павловича, — дом в Петербурге, серебряный сервиз и 60 тыс. рублей на "обзаведение домашнее", как было сказано в указе на его имя. Вскоре (8 ноября 1796 г.) после вступления на престол Павла Петровича, С. получил звание генерал-фельдмаршала и был назначен президентом Военной Коллегии, а в 1799 г. получил звание гофмейстера ордена св. Иоанна Иерусалимского и вскоре после этого назначен старшиною греческого приорства. В день коронования император Александр I пожаловал С. свой украшенный алмазами портрет. Этой наградой начался ряд милостей, которые получил Ник. Ив. от своего царственного воспитанника. Между тем здоровье С. расстроилось, и это принудило его просить государя об увольнении от должности президента Военной Коллегии, что и было ему разрешено именным указом (в сент. 1802 г.), где между прочим было сказано: "увольняя Вас, по желанию Вашему, от должности президента Военной Коллегии, надеюсь, что Вы по-прежнему не оставите быть Мне и отечеству полезными опытностью и советами, сколько силы и здоровье Ваше позволят". Во время войны 1807 г. С. управлял комитетом учрежденного в этом году земского войска (милиции), а в 1812 г. император, извещая его о разрыве с Францией письмом, которое заканчивалось знаменитой исторической фразой: "Я не положу оружия, доколе ни одного неприятельского воина не останется в царстве моем", вместе с тем назначил его (29 марта 1812 г.) председателем Государственного Совета и Комитета Министров. За исправление этих должностей, указом, данным Сенату 30 авг. 1814 г., имп. Александр I возвел С. с потомками "в княжеское Российской Империи достоинство, с присвоением титула светлости". Одновременно с этим указом последовал Высочайший приказ, которым назначался к С. офицерский караул, "в ознаменование особенного благоволения Нашего и долговременной службы генерал-фельдмаршала кн. Салтыкова и к знаменитым заслугам, оказанным им отечеству". До 1816 г., т. е. до возвращения государя, занимал престарелый фельдмаршал этот важный пост. Между тем здоровье его было окончательно надломлено. В конце 1815 г. у него образовалась в ноге водянка, последствием которой был антонов огонь. Император неоднократно посещал своего бывшего воспитателя во время его болезни, исход которой был ясен для всех, не исключая и больного. 16 мая 1816 г., в восьмом часу пополудни, князя С. не стало. Он умер на 80-м году жизни и на 68 году службы. Общее собрание Сената, в заседании своем 30 мая 1816 г., постановило, всему Правительствующему Сенату присутствовать при выносе и погребении тела фельдмаршала, "яко мужа, многими заслугами отечеству долговременно отличавшегося". Государь Император, в сопровождении высших сановников империи, провожал останки покойного С. до Казанского собора. Согласно воле покойного, он был похоронен рядом со своей женой, умершей за 4 года до него, в селе Снигиреве (близ г. Владимира).
Мнения современников о С. весьма различны: историк его, Свиньин, в своих "Записках о жизни генерал-фельдмаршала кн. Салтыкова" считает его идеалом человека и государственного деятеля. "Несмотря на высокий сан свой", говорит он, "покойный фельдмаршал был доступен для каждого, приветлив в обхождении, охотно выслушивал имеющих нужду в его покровительстве и с удовольствием подавал пособие... Делать добро было священным для него законом и если по обстоятельствам должен был унять дерзновенного и наказать не исполнявшего своей обязанности, то сие стоило ему истинного огорчения". Другие, современные С. лица, рисуют его совсем в другом свете: саксонский поверенный в делах Гельбиг считал его "самым неспособным воспитателем царственных детей в Европе". Секретарь Имп. Екатерины II, Грибовский, дает ему следующую характеристику: "был очень набожен и долго по утрам молился. Почитался человеком умным и проницательным, т. е. весьма твердо знал придворную науку, но о делах государственных имел знание поверхностное; однако, в продолжении четырех лет все почти государственные дела были сообщаемы на его уважение, но я не помню, чтобы хотя по одному дал он мнение противное. В делах, собственно ему порученных, управляем был своим письмоводителем, а в домашних — супругою неограниченно; писал собственною рукою по-старинному, затруднительно". Но это мнение Грибовского кажется предвзятым. Уже одно уменье С. примирять, до известной степени, натянутые отношения Имп. Екатерины II и Павла Петровича, уменье быть полезным обеим сторонам и быть, в равной мере, им симпатичным и необходимым, свидетельствуют о недюжинном уме и большом такте. Одной хитрости тут мало. Обвинение его Грибовским, будто он "раболепствует случайным" вряд ли вполне справедливо.
Павел Свиньин, "Записки о жизни генерал-фельдмаршала кн. Н. И. Салтыкова", СПб. 1818. — Дм. Кобеко "Цесаревич Павел Петрович". — Петров, "Война России с Турцией и польскими конфедератами в 1769—1774 гг." — Кн. Долгоруков, "Российская родословная книга", т. II. — Бантыш-Каменский, "Биографии фельдмаршалов и генералиссимусов". — Вейдемейер, "Двор и замечательные люди ХVIII ст.", ч. ІІ. — Шильдер, "Император Александр I, его жизнь и царствование". — Леер, "Энциклопедия". — Письма Имп. Екатерины II к Салтыкову в Русском Архиве, 1864 г. — Надписи к портрету кн. Н. И. Салтыкова в Русском Вестнике, 1816 г., № 10. — Сборник Имп. Русск. Ист. Общ., тт. I, II, V, IX, XIII, ХVI, XXVІ и XXVII.
{Половцов}
Салтыков,
князь Николай Иванович(1736—1816) — генерал-фельдмаршал; участвовал в Семилетней войне; в 1769 г. содействовал кн. Голицыну в овладении Хотином. С 1783 г. руководил воспитанием вел. князей Александра и Константина Павловичей; в 1784 г. назначен сенатором и членом совета при Высочайшем присутствии (впоследствии — Государственный совет), в 1788 г. — вице-президентом военной коллегии, а с 1790 г. вступил во все права президента. С 1812 г. председательствовал в Госуд. совете и комитете министров. В 1814 г. возведен в княжеское достоинство.
{Брокгауз}
Салтыков, князь Николай Иванович
30-й генерал-фельдмаршал.
Князь Николай Иванович Салтыков, сын генерал-аншефа Ивана Алексеевича, внучатого племянника Императрицы Анны Иоанновны, которой родительница, царица Параскевия Федоровна, была из дома Салтыковых, родился 31 октября 1736 года. Не смотря на знатное свое происхождение, он вступил в службу рядовым лейб-гвардии Семеновского полка в то самое время, как Императрица Елисавета отправила (в 1747 г.) тридцатисемитысячный корпус на Рейн в пособие Марии Терезии, чрез что содействовала к заключению Ахенского мира. Салтыков находился в этом корпусе вместе с отцом своим под главным начальством генерал-фельдцейхмейстера князя Василия Аникитича Репнина. Потом участвовал он в победах россиян в Пруссии; был прислан в С. Петербург с донесением главнокомандовавшего о знаменитой битве Франкфуртской, одержанной 1 августа 1759 года над Фридрихом Великим; произведен в полковники; сражался под знаменами Румянцева, при взятии Колберга в 1761 году; пожалован в генерал-майоры Императором Петром III, и, вслед за тем, с 1763 по 1768 год предводительствовал попеременно российским войском в Польше, где приобрел общую к себе любовь и уважение; содействовал взятию Хотина князем Голицыным 10 сентября 1769 года; но принужден был оставить армию в следующем году, по причине расстроенного здоровья.
Императрица Екатерина II удостоила особенных наград столь деятельную службу: пожаловала Николаю Ивановичу в 1766 году орден Св. Анны; в 1768 чин генерал-поручика; в 1769 орден Св. Александра Невского. Отправясь в чужие края, был он на Пирмонтских и Ахенских водах, провел некоторое время при дворе Фридриха II и одну зиму в Париже. Путешествие его продолжалось три года, но не уменьшило к нему благоволения Императрицы, которая произвела Николая Ивановича, в 1773 году, генерал-аншефом и вице-президентом Военной Коллегии; повелела ему находиться при наследнике престола, вместо графа Никиты Ивановича Панина, управлявшего тогда Департаментом Иностранных дел. В этом почетном звании сопутствовал он великому князю в Берлине, в 1776 году, во время обручения его с племянницею короля прусского, принцессою Виртемберг-Штутгардскою, бывшею потом Императрицею Мариею Федоровною; находился при Павле Петровиче, когда он путешествовал в чужих краях под именем Северного Графа — и оставил его, в 1783 году, для того только, чтобы совершенно посвятить себя воспитанию двух великих князей: Александра Павловича и Константина Павловича.
Важное поручение Монархини, руководимой мудростию и нежною любовью ко внукам — служит лучшим свидетельством достоинств и добродетели Николая Ивановича, приобретших ему толь лестное доверие. Нельзя равнодушно читать письма, которым удостоил его в то время наследник престола. Место Салтыкова заступил граф Валентин Платонович Мусин-Пушкин. "Я его не знаю никак, — писал великий князь Павел Петрович, — а слышал всегда, как о честном человеке. Признаюсь, что мне расставаться с тобою трудно, в чем хотя и утешен был отзывом, что сие не разлука, и что ты всегда в сношении с нами останешься; но не меньше другой, а не ты у нас." Далее: "Дружба моя заставила меня тебе о сем писать; теперь узнал я, что тебя прямо люблю: ибо первые две о сем экспликации (с Императрицею), да и дни не без слез прошли. Ты мне позволишь о себе сожалеть и проч." Государыня продолжала, между тем, отличать заслуги Николая Ивановича: возложила на него, 24 ноября 1782 г., орден Св. Апостола Андрея Первозванного, произвела потом генерал-адъютантом, подполковником лейб-гвардии Семеновского полка, сенатором, членом Государственного Совета и повелела, в 1788 году, управлять Военным Департаментом. При заключении мира с Швециею, в 1790 году, Николай Иванович получил графское достоинство, а по случаю примирения с Портою Оттоманскою, 1791 г., пять тысяч крестьян в новоприобретенной Польше. Сверх сего, за воспитание великих князей пожаловано ему: сто тысяч рублей единовременно, двадцать пять тысяч годового пансиона, дом в С. Петербурге и серебряный сервиз.
Вступив на престол, Император Павел I-й возвел графа Салтыкова, 8 ноября 1796 года, в почетное достоинство генерал-фельдмаршала; повелел быть президентом Военной Коллегии; поручиком и гофмейстером ордена Св. Иоанна Иерусалимского (в 1799 году); наконец старшиною Греческого приорства. Не менее граф Николай Иванович облагодетельствован был Императором Александром, который: в день коронования пожаловал ему свой портрет, алмазами украшенный; в первую войну с Наполеоном, вверил управление Комитета, учрежденного (в 1806 г.) земского войска; в достопамятный 1812 год наименовал его председателем Государственного Совета и Комитета Министров. В этом звании оставался он четыре года, до возвращения в С. Петербург Государя Императора; возведен 30 августа 1814 года в потомственное звание российского князя; Высочайшим приказом, данным тогож числа, велено находиться при нем офицерскому караулу. Кроме всех российских орденов, имел он (исключая Св. Георгия, учрежденного по оставлении Салтыковым военной службы): польский Белого Орла и французские: Кармелитской Богородицы и Св. Лазаря.
В конце 1815 года у князя Салтыкова открылась водяная болезнь, к которой присоединился потом антонов огонь в ногах. Сильные страдания не поколебали твердости духа маститого старца, поседевшего в подвигах добродетели. Вера сопутствовала ему в другую жизнь: он успокаивал родных своих и приближенных и за несколько минут до кончины, благославил воспитанника, друга, Монарха своего, который неоднократно посещал страдальца. Не в состоянии будучи изъяснить чувств сердечных, умиравший верноподданный прижал руку Цареву к едва бьющемуся сердцу и возведя взор свой к небу — казалось, испрашивал ему благость Всевышнего. 16 мая 1816 года, кончил он многотрудное поприще свое, на восьмидесятом году жизни, и на шестьдесят восьмом служения отечеству.
Не смотря на высокий сан свой, князь Николай Иванович был доступен для всякого, приветлив в обхождении, снисходителен к недостаткам других, и будучи истинным ценителем достоинств, не оскорблял никого недоверчивостию без основательной причины. Делать добро — было священным для него законом и удовольствием; наказывать — огорчением. Никогда бедный, требовавший помощи, не выходил из его дома, без пособия. С веселым, кротким нравом, умел он скрывать скорбь свою в глубине сердца, чтобы видом даже не огорчать людей, к нему приверженных. Когда в 1812 году, 7 сентября, пришли объявить ему кончину супруги его, с которою он жил пятьдесят лет в совершенном согласии, почти безразлучно: нашли истинного христианина, стоявшего на коленях пред образом Спасителя. "Боже! — взывал он тогда к Всевышнему. — Ты соединил нас на земле, не разлучи и на небесах, и какой удар ни пошлешь на меня — вера моя к тебе не ослабнет." Озаренный чистейшим учением, он не приступал к ежедневным занятиям, не призвав на помощь Всевышнего, и вставая очень рано, посвящал молитве более часа; но и в эту минуту, когда всем сердцем и душою предавался он Богу, всякий, имеющий до него нужду, мог прерывать его занятия — и почтенный старец, исполнив долг человеколюбия, обращался снова к молитве. [Извлечено из Записок о жизни князя Н. И. Салтыкова, изданных в 1818 году Павлом Петровичем Свиньиным, в С.-Петербурге, на 122 страницах.]
{Бантыш-Каменский}