ШАНДОР РАДО

1899–1981) Известно, что существовали две «Красные капеллы» — берлинская (руководимая Харнаком и Шульце-Бойзеном) и бельгийско-французская (руководимая Треппером). Но была еще и «Красная тройка», названная немцами так потому, что имела три радиопередатчика и работала на «красных», то есть на СССР. Накануне войны на территории Швейцарии действовали три резидентуры советской военной разведки. Ими руководили Л. Анулов («Коля»), Р. Дюбендорфер («Сиси») и Р. Кучински («Соня»). Все эти люди сыграют свою роль в создании и работе «Красной тройки» и судьбе ее руководителя Шандора Радо, поэтому о них нужно сказать особо. Именно Анулова, хотя его имя известно менее других, считают основателем «Красной тройки». Леонид Абрамович Анулов (настоящая фамилия Московиш) родился в 1897 году под Кишиневом. Рядовой царской армии, участник большевистского подполья, а с 1919 года профессиональный разведчик, он принимал участие в подготовке германского «Октября», воевал на КВЖД и в Испании, работал резидентом в Китае, Франции, Испании, Швейцарии. С 1937 года в качестве нелегального резидента он находился во Франции, откуда руководил агентурной сетью в Швейцарии. В числе приобретенных им агентов был швейцарский журналист Отто Пюбнер, взявший себе оригинальный псевдоним «Пакбо», то есть «партийная канцелярии Бормана», подчеркивающий, что его информация исходит как бы из самых верхов нацистской иерархии. «Пакбо» завел широкие связи в правительственных, журналистских и дипломатических кругах Швейцарии, имевших выход на Германию. Через них он получал сведения об этой стране, в частности, о военно-политических мероприятиях ее правительства. О Кучински мы не будем подробно рассказывать, так как ей посвящен отдельный очерк, и желающие могут обратиться к нему. Напомним лишь, что это уникальная сотрудница разведки, одна из немногих, награжденных двумя орденами Красного Знамени и работавшая с тремя выдающимися разведчиками — Р. Зорге, Ш. Радо и К. Фуксом. Что касается Рашель Дюбендорфер («Сиси»), то о ней мы расскажем подробнее. Рашель Дюбендорфер (по другим данным Дюбендорф), урожденная Геппнер, родилась в Варшаве в 1900 году, часть детства провела в Данциге. В юности стала коммунисткой и в 1920 году начала подпольную работу. Тогда же вышла замуж за некоего Каспарна, но вскоре развелась с ним и уехала в Германию. Там устроилась работать машинисткой-стенографисткой в аппарат ЦК КПГ. Примерно в то же время стала агентом советской военной разведки. После прихода Гитлера к власти и развязанного им террора против евреев эмигрировала в Швейцарию. Ее целью было получить швейцарское гражданство и обосноваться в этой стране. Она встретила Генриха (по другим данным Курта) Дюбендорфа, швейцарского механика, коммуниста. Они поженились, однако брак был фиктивным, и муж вскоре исчез из ее жизни. Но зато теперь она была полноправной швейцарской гражданкой. Превосходно зная немецкий и французский языки, Рашель поступила на работу в Международное бюро труда (МБТ) при Лиге Наций. Как разведчицу эта организация мало интересовала Рашель, но давала ей и сотрудникам ее группы возможность общения с иностранными дипломатами, профсоюзными деятелями. Главной задачей Рашель стало получение информации о Германии и ее военных приготовлениях. Возлюбленным Рашель, фактически ее мужем и ближайшим сотрудником в 1934 году стал Пауль Бетхер, немец-эмигрант, социал-демократ, бывший министр финансов земли Саксония. Бежать из Германии его заставила ненависть к фашизму, борьбе с которым он посвятил свою жизнь. Его положение в Швейцарии оказалось нелегким, так как статус эмигранта не давал никаких прав, более того, он всегда находился под угрозой депортации. Устроиться на постоянную работу он не мог, на жизнь зарабатывал тем, что сотрудничал с различными газетами. Его кличка не отличалась оригинальностью и была просто «Пауль». Еще одним сотрудником Рашель стал «Мариус» — Александр Абрамсон, уроженец Прибалтики, с 1920 года работавший в пресс-центре МБТ, благодаря чему имел легальную возможность интересоваться всеми событиями международной жизни. Сейф в своем кабинете он превратил в тайник, где Рашель держала оперативные материалы и даже детали радиопередатчика. Тайник был вполне надежным, так как МБТ пользовалось дипломатической неприкосновенностью. «Мариус» выдавал Рашель деньги из своих средств на оперативные и личные расходы, если поступление денег из Центра задерживалось. Он не забывал брать у «Сиси» расписки, складывал их в сейф, и за ней числился солидный долг. Ценным агентом Р. Дюбендорфер был также Жан-Пьер Вижье («Бранд»). Сын дипломата и сам дипломат, он работал в посольстве Франции и Швейцарии. С ним познакомилась дочь Р. Дюбендорфер Тамара, которая завербовала его, а впоследствии стала его женой. Вижье был источником важной политической информации, одновременно являясь связным между Дюбендорфер и французскими антифашистами. После начала Второй мировой войны вступил во французскую армию, оставив вместо себя в качестве связного французского студента Лашанеля. Дюбендорфер (через Бетхера) использовала также австрийку Лезер Бергер. Она была сотрудницей некоего Фаррена, агента английской разведки. Она даже немного бравировала тем, что связана с СИС, не без оснований полагая, что это повышает ее «рейтинг» в глазах местного общества. Бетхер сообщал «Сиси» все, чем делилась с ним Бергер, в основном информацией о положении на Балканах. По заданию СИС она пыталась кое-что выведать и у Бетхера. Тот охотно рассказывал ей все, что ему известно из прессы и обывательских разговоров. Нельзя не упомянуть еще двух человек, имевших отношение к созданию «Красной тройки». Это — Манфред Штерн и Мария Полякова. Штерн уроженец Буковины. Служа во время Первой мировой войны в австрийской армии, попал в плен. В Сибири стал большевиком, участником Гражданской войны. После войны вся его жизнь была связана с военной разведкой. В Германии он участвовал в «мартовском путче», затем был резидентом в Китае, Маньчжурии, США, главным военным советником китайской компартии. С 1936 года воевал в Испании, под именем «генерала Клебера» командовал Одиннадцатой интербригадой. Затем работал в аппарате Коминтерна и занимался оказанием помощи республиканской Испании. Тогда-то ему и удалось создать в различных странах, в том числе и в Швейцарии, группы для содействия интербригадам. Его помощницей в этом деле была Мария Полякова, «Вера», незаурядная женщина и разведчица. Находясь на легальной работе в представительстве СССР в Швейцарии, она курировала создание разведывательных групп «Красной тройки» и сама занималась активной разведывательной работой. Достаточно сказать, что она вывезла из Швейцарии автоматическую авиационную пушку «Эрликон» и восемь снарядов к ней. Уезжая на Родину, она передала Анулову свои полномочия по связи с Шандором Радо, но продолжала курировать «Красную тройку». Во время войны она вербовала и направляла в тыл врага немецких пленных. В 1941 году на случай захвата немцами Москвы планировалось оставить ее там нелегальным резидентом ГРУ. Мария Полякова работала в ГРУ до ухода на пенсию. Умерла она в 1995 году. Теперь вернемся к нашему главному герою — Шандору (Александру) Радо. Он родился 5 ноября 1899 года в Будапеште, в семье торговца. После окончания гимназии был призван в австро-венгерскую армию и направлен в артиллерийское училище. Но на фронт не попал, а оказался в бюро секретных приказов артиллерийского полка. Именно эти приказы раскрыли ему глаза на положение в стране и в армии — солдатские волнения, революционные выступления в войсках, антимонархические настроения. Одновременно со службой Радо учился на юридическом факультете университета, где тоже впитывал витавший там революционный дух. В 1918 году примкнул к социалистическому движению. 21 марта 1919 года в Венгрии победила советская республика, и двадцатилетний Шандор вступил в венгерскую Красную армию. Он рвался в бой, но по зрению в строй не попал, а с учетом образования был назначен картографом в штаб дивизии. Все больше проникался Радо идеями русской революции. После падения Венгерской советской республики в сентябре 1919 года он эмигрирует в Австрию, где создает русское телеграфное агентство Роста-Вин, продолжает учиться в Венском университете, активно работает на Коминтерн. В 1921 году Шандора пригласили в Москву на III конгресс Коминтерна. Он вспоминал, как его растрогал скудный делегатский паек: одна селедка, десяток папирос и ломоть черного хлеба. Но зато он видел и слышал Ленина! Читая эти строки сегодня, мы не должны забывать о настроениях и чувствах молодых революционеров 1920–1930 годов. В 1922 году Шандор оказался в Германии, где встретил Лену Янсен, свою будущую жену и боевого друга. Он стал одним из руководителей готовившегося восстания, но оно не состоялось, выступление коммунистов в Гамбурге было жестоко подавлено, и Шандор выехал в Москву. Но ненадолго. Уже летом 1924 года вместе с женой и старшим сыном Имре он возвратился в Германию. Там, вспомнив свой картографический опыт, Шандор основывает агентство «Пресс-географи», одновременно читая лекции в марксистской школе. В 1933 году, после прихода Гитлера к власти, Шандор с семьей перебирается в Париж, где открывает информационное агентство «Инпресс». Октябрь 1935 года застает Шандора в Москве. Он приехал по приглашению редакции «Большого Советского Атласа мира», но разведка уже «положила на него глаз». Его приглашает к себе заместитель начальника Разведупра А. Артузов. Долгая и обстоятельная беседа двух умных людей заканчивается согласием Шандора работать в военной разведке в качестве разведчика-нелегала. Перед отъездом Шандора Радо за рубеж его инструктирует сам начальник военной разведки комкор С. Урицкий, который ставит задачу под видом информационного агентства создать в Бельгии нелегальную резидентуру для сбора данных по Германии и Италии. Шандор закрывает свое агентство в Париже, переезжает в Бельгию, но бельгийские власти не дают разрешения. Вступает в действие запасной вариант: Радо обращается с аналогичной просьбой к швейцарским властям. В мае 1936 года он получил разрешение на открытие акционерного общества «Геопресс» в Женеве и вид на жительство. С этого времени начинается новый этап жизни Шандора Радо. Его фирма «Геопресс» довольно быстро получила признание и даже была аккредитована при Отделе печати Лиги Наций. Это позволило получать заказы на карты от официальных организаций многих стран. Косвенно, а иногда и непосредственно «картографу» становились известны планы и замыслы европейских правительств и военщины. Материалы, которые Шандор направлял в Москву через Полякову, получили высокую оценку. В июне 1937 года Полякова была отозвана в Москву, а Шандор передан на связь Анулову. По его поручению он совершил поездку в Италию с заданием собрать сведения о переброске итальянских войск в Испанию. Радо посетил порты Специи, Неаполя, Палермо и другие, даже смог побывать на борту крейсера «Джованни делла Банда Нере» и выяснить его боевую задачу. В апреле 1938 года Анулова неожиданно отозвали в Москву. (Его наградят орденом Ленина, но почти сразу же арестуют и осудят на пятнадцать лет. Впоследствии он будет реабилитирован и доживет до 1974 года.) Перед отъездом Анулов передал Шандору Радо «Пакбо» и других агентов. С этого времени Радо становится главой резидентуры, получившей незамысловатое имя «Дора». Она еще невелика, и ее главным источником пока является «Пакбо». К этому времени у него уже есть много ценных связей: Поль де Нейрак («Негр»), бывший французский дипломат, большой знаток немецких дел, Жорж Блюн («Лонг»), французский журналист, связанный со швейцарской разведкой, Пао Синьцзюй («Поло»), пресс-атташе Китая в Берне, и, наконец, Бернгард Майр фон Бальдег («Луиза»). Это адвокат, который становится офицером швейцарской разведки и одним из серьезных источников резидентуры «Доры». 1938 год отмечен такими вехами, как аншлюс Австрии, мюнхенский сговор Англии и Франции с Гитлером, открывший ему путь ко Второй мировой войне, отторжение немцами приграничных районов Чехословакии, продолжение войны в Испании. В декабре 1938 года Радо через курьера получил следующую шифровку: «Дорогая Дора! В связи с общей обстановкой, которая Вам вполне ясна, я ставлю перед Вами задачу самого энергичного развертывания нашей работы с максимальным использованием всех имеющихся в Вашем распоряжении возможностей. Всемерно усильте работу с Пакбо для получения ценной военной информации и привлечения интересных для нас лиц. Сконцентрируйте внимание Пакбо прежде всего на Германии, Австрии и Италии… Директор». Выполняя эти указания, Радо снабжал Москву важной информацией. Правда, в это время она в большей степени касалась Италии и относилась к дислокации и передвижениям вооруженных сил, состоянию военной промышленности и судостроения, поставки вооружения франкистам. Наступило 1 сентября 1939 года. Швейцария после начала Второй мировой войны закрыла свои границы, и контакт «Доры» с Центром прервался. Имеющийся в резидентуре передатчик использовать было невозможно из-за отсутствия радиста. Но, как говорится, «нет худа без добра» В декабре 1939 года Р. Кучински («Соня») получила из Москвы указание установить контакт с «Альбертом» (под этим именем проходил в переписке Ш. Радо) и помочь ему наладить регулярную связь с Москвой. В полученной ею радиограмме было предложено после установления контакта с «Альбертом» ответить на следующие вопросы: «Работает ли его бюро? Как у него с деньгами? Можно ли направлять донесения в Центр через Италию или ему нужна радиосвязь? В состоянии ли он установить такую связь самостоятельно?» Получив обстоятельные ответы Ш. Радо на все вопросы, Центр обещал также прислать шифр, кодовую книгу, программу связи. Через три месяца, в марте 1940 года, в Женеву приехал Гуревич («Кент»), нелегальный резидент брюссельской резидентуры. Он привез все необходимое, кроме денег, так как при пересечении границ его могли арестовать за контрабанду валюты. Этот визит, к сожалению, впоследствии еще даст себя знать. Теперь Радо мог бы выходить на связь с Москвой, если бы у него был радист. Он успешно решает эту задачу: в июне 1940 года привлекает к работе в качестве радистов супругов Хамелей — Эдмонда («Эдуард») и Ольгу («Мауд»). Они придерживались левых политических взглядов, с симпатией относились к России. Эдуард был радиотехником по специальности и владельцем магазина по продаже радиоаппаратуры. Они прошли у «Сони» и ее радиста Александра Фута курс обучения и с августа 1940 года, смонтировав передатчик у себя дома, начали работать самостоятельно. Таким образом, Радо и Кучински могли теперь независимо друг от друга, используя собственные шифры и расписание связи, передавать сообщения в Центр. Из-за войны резко уменьшилось число заказчиков «Геопресс», и доходы Радо упали. Ему едва хватало на жизнь — свою, жены, двух детей. А оперативные расходы росли. В октябре 1940 года Центр предложил Радо выехать в Белград, где связник передаст ему деньги. С помощью своего «приятеля», статс-секретаря итальянского МИДа Сувича, Радо получил разрешение для поездки в Венгрию через Белград. Там он встретился с прибывшим из Москвы курьером, который передал крупную сумму денег. В Швейцарию деньги были переправлены в густых волосах Лены, жены Радо, которая сопровождала его в поездке. 18 декабря 1940 года Рут Кучински с детьми выехала из Швейцарии и к лету 1941 года прибыла в Лондон. Передатчик Фута был перевезен в Лозанну, и связь с ним Радо поддерживал через оставшегося в Швейцарии Бертона, агента (и мужа) Кучински. В марте 1941 года Фут наладил устойчивую связь с Москвой. Тексты сообщений до лета 1942 года он получал через Бертона, а после его отъезда в Англию от самого Радо или через Лену. В феврале 1941 года к «Пакбо» через его агента «Луизу» стала поступать все более тревожная информация, касающаяся переброски немецких войск на Восток. Вот лишь некоторые радиограммы, направленные Радо в Центр: «21.2.41. Директору По данным, полученным от швейцарского офицера разведки, Германия сейчас имеет на Востоке 150 дивизий. По его мнению, выступление Германии начнется в начале мая. Дора». «6.4.41. Директору Все германские моторизованные дивизии на Востоке. Войска, расположенные на швейцарской границе, переброшены на юго-восток. Дора». Тут интересен вопрос, каким образом офицер швейцарской разведки мог получить подобную информацию? До 1935 года в ней служили всего два сотрудника, одним из которых был ее начальник подполковник Роже Массон. Но вскоре к нему подключается швейцарский патриот Ганс Хаузаманн, капитан-резервист, который, убедившись в бедственном положении разведки, создал — случай уникальный! — свою собственную разведслужбу «Бюро Ха». С сентября 1939 года «Бюро Ха» становится подразделением разведки, штат которой возрастает в несколько раз. В ней трудится и «Луиза» (Бернгард Майр фон Бальдегг), с ней сотрудничает и Рудольф Ресслер, о котором мы еще скажем. Есть и другие источники информации из сфер высшего немецкого военного командования. Массон и швейцарская спецслужба поддерживают тесную связь и с британской (Фаррэл) и с чешской (Седлачек) разведками, с которыми обмениваются информацией. Более того, Фаррэл обменивается информацией и с нашей разведчицей Р. Дюбендорфер, которую считает своим источником. Одновременно с ним действует польская Экспозитура, германские и французские службы, швейцарская контрразведка, которые зачастую используют одних и тех же агентов, в том числе и используемых «Дорой». К этому надо добавить, что и радист «Доры» Александр Фут поддерживал тайную связь с английским разведчиком Фаррэлом. Таким образом, в Швейцарии сплелся сложнейший клубок разведслужб, в котором, в том числе и в роли каждого участника, будет непросто разобраться следователям на Лубянке в 1945–1946 годах. И не случайно в сообщения Радо нередко проскальзывала дезинформация, что он и сам признает в своей книге воспоминаний «Под псевдонимом „Дора“». Например: «6.6.40. Директору По высказыванию японского атташе Гитлер заявил, что после быстрой победы на Западе начнется немецко-итальянское наступление на Россию. Альберт». В мае 1941 года, в связи с тем, что возросла угроза нападения Германии на СССР, Центр приказал Радо установить контакт с резидентурой Р. Дюбендорфер («Сиси»), которая с сентября 1939 года не имела связи с Москвой. Это было выполнено, но, несмотря на слияние групп, «Сиси» сохранила относительную самостоятельность. Советская разведка иногда работала непосредственно с ней, используя шифры, известные ей, но не известные Радо. Его это несколько задевало, но как дисциплинированный разведчик и хороший конспиратор, он принял этот приказ как должное. Тревожные телеграммы продолжали поступать от «Доры»: «2.6.41. Директору Все немецкие моторизованные части на советской границе в постоянной готовности, несмотря на то, что напряжение сейчас меньше, чем было в конце апреля — начале мая. В отличие от апрельско-майского периода подготовка на русской границе проводится менее демонстративно, но более интенсивно. Дора». «17.6.41. Директору На советско-германской границе стоят около ста пехотных дивизий, из них одна треть моторизованные. Кроме того, десять бронетанковых дивизий. В Румынии особенно много немецких дивизий у Галаца. В настоящее время готовятся отборные дивизии особого назначения, к ним относятся Пятая и Десятая, дислоцированные в генерал-губернаторстве. Дора». 18 июня 1941 года в Центр ушла шифровка: «18.6.41. Директору Нападение Германии на Россию намечено на ближайшие дни. Дора». Так началась война. И сразу же поступала еще одна, трогательная и волнующая радиограмма: «23.6.41. Директору В этот исторический час с неизменной верностью, с удвоенной энергией будем стоять на своем посту. Дора». После начала войны Центр передал Радо следующее указание: «1.07.41. Доре Все внимание — получению информации о немецкой армии. Внимательно следите и регулярно сообщайте о переброске немецких войск из Франции и других западных районов». Буквально на другой день Радо сообщил: «2.7.41. Директору Сейчас главным действующим оперативным планом является план № 1; цель — Москва. Операции на флангах носят отвлекающий характер. Центр тяжести на центральном фронте. Дора». А вскоре последовала и еще одна важная телеграмма: «7.8.41. Директору Японский посол в Швейцарии заявил, что не может быть и речи о японском выступлении против СССР, пока Германия не добьется решающих побед на фронтах. Дора». Эти две телеграммы содержали столь важную информацию, что она сыграла большую роль в битве за Москву. Агентурная сеть «Доры» росла. Вскоре в ней появились два бывших французских офицера, которым дали псевдонимы «Зальцер» и «Лонг». Первый из них симпатизировал де Голлю и в свое время работал в посольстве Франции и в Швейцарии. Второй — бывший сотрудник французской разведки, работавший в интересах лондонского комитета «Свободная Франция» и имевший многочисленные и хорошо информированные источники. Среди них — австрийский аристократ с широкими связями Манфред фон Гримма («Грау») и корреспондент швейцарской газеты «Нойе цюрихер цайтунг» в Берлине и одновременно редактор немецкого внешнеполитического бюллетеня Эрнст Леммер («Агнесса»). Но безусловно самым ценным, можно сказать уникальным приобретением резидентуры «Доры» явился Рудольф Ресслер — один из самых лучших агентов Второй мировой войны. На него вышла Р. Дюбендорфер («Сиси»), установившая в феврале 1942 года контакт с сотрудником Международного бюро труда Христианом Шнейдером («Тейлор»). В числе его знакомых и оказался Рудольф Ресслер. Эта фигура занимает особое место в истории разведки. Американский исследователь Буранелли называет его «важнейшим источником информации о германском вермахте». Шеф американской разведки Аллен Даллес как-то заявил: «Если бы у меня была пара таких агентов, я бы мог ни о чем не беспокоиться». Он же в своей книге «Искусство разведки» писал: «…Советские люди использовали фантастический источник, находящийся в Швейцарии, по имени Рудольф Ресслер, который имел псевдоним „Люци“. С помощью источников, которые до сих пор не удалось раскрыть, Ресслеру удавалось получить в Швейцарии сведения, которыми располагало высшее немецкое командование в Берлине, с непрерывной регулярностью, часто менее чем через 24 часа после того, как принимались ежедневные решения по вопросам Восточного фронта». А бывший английский разведчик Л. Фараго утверждал, что Ресслер был лучшим советским агентом в Европе. К мнению таких авторитетных людей нельзя не прислушаться. Ресслер был, как и многие другие, беженцем из Германии. В Швейцарии открыл небольшое издательство и книжную лавку. Как впоследствии выяснилось, попав в затруднительное положение, он согласился сотрудничать со швейцарской контрразведкой, поставляя ей некоторую информацию об эмигрантах и немецкой агентуре в их среде. В то же время он сотрудничал и с английской разведкой. В данном случае это сотрудничество объяснялось его желанием помочь союзникам в борьбе против Гитлера. На очередной встрече с «Сиси» Шнейдер сообщил ей: — Ресслер имеет возможность снабжать нас материалами о Восточном фронте и по другим проблемам, относящимся к Германии. — Откуда у этого лавочника могут быть такие сведения? — поинтересовалась «Сиси». — Я спрашивал его об этом, но он категорически отказывается отвечать. Он утверждает, что они совершенно достоверные, но от кого и как поступают, не говорит. По его словам, того, что он нам даст, будет вполне достаточно, а тех антифашистов, которые поставляют эту информацию, он не хочет ставить под удар. — Почему же он решил работать на советскую разведку? — Он говорит, что цель его жизни — разгром нацистов и освобождение Германии, и борьба России лучше всего способствует ее достижению. А кроме того, ему досадно, что ценные сведения, столь необходимые Красной армии, остаются неиспользованными. — Хорошо, — согласилась «Сиси», — я думаю, он нам пригодится. О разговоре со Шнейдером «Сиси» доложила Радо. Тот сразу заинтересовался и попросил познакомить его с Ресслером. — Я не могу этого сделать, — возразила «Сиси», — с незнакомым человеком он не станет разговаривать и прекратит всякий контакт с нами. Все же она переговорила с Ресслером и передала Радо его слова: — Вам нужна моя информация или мой труп? После этого Радо не настаивал на встрече с ним. Радо доложил в Москву о предложении Ресслера, которому он дал псевдоним «Люци». Центр сообщил, что не следует отказываться от его помощи, но нужно соблюдать осторожность. С целью проверки Люци, его возможностей и честности, поступило задание: «Выяснить, что известно немцам о частях Красной армии, сражающихся на советско-германском фронте». Некоторое время спустя пришел ответ «Люци». Из него явствовало, что, во-первых, «Люци» располагает действительно хорошо информированными источниками, а во-вторых, что немецкая разведка работала очень успешно как до, так и во время войны, и многое знала о противнике. Вторым заданием Ресслеру стало добыть данные о немецких соединениях и частях на Восточном фронте. Полученные от него сведения не оставляли сомнения в том, что он действительно располагает уникальными возможностями и источники его информации находятся в самых верхах германской военной структуры. К сожалению, так и осталось тайной, кем же были эти люди. Не исключено, что они участвовали в заговоре против Гитлера и погибли после неудачной попытки покушения на фюрера 20 июня 1944 года, когда резидентура «Дора» уже не существовала. Имена своих друзей Ресслер не называл никому и унес их с собой в могилу. Лишь однажды он обмолвился, что пятеро из них генералы, один полковник, один майор и остальные капитаны. Тогда же он обозначил их инициалами. Исследователи ЦРУ считают, что у Ресслера имелось в Германии четыре важнейших агента: «Вертер», «Тедди», «Анна» и «Ольга» — и предполагают, что это генерал-майор Ганс Остер, антифашист, начальник штаба абвера, Ганс Бернд Гизевиус, также сотрудник абвера, Карл Герделер, руководитель консервативной оппозиции Гитлеру, и полковник Фриц Бетцель, начальник отдела анализа разведданных юго-восточной группы армий в Афинах. Сам Ш. Радо полагал, что одним из информаторов Ресслера был начальник узла связи Ставки верховного командования германской армии, который напрямую передавал Рудольфу Ресслеру все секреты. Во всяком случае, донесения «важнейшего источника информации» Ресслера, которые получала от него «Сиси», продолжали поступать вплоть до разгрома резидентуры Радо и ареста ее участников в 1943–1944 годах. И все они имели первостепенное значение. Особенно оно проявилось в период летней кампании 1943 года: «8.4.43. Директору. Молния. От Вертера. Берлин. 3 апреля (Напомним, что „Вертером“ именовался источник в штабе вермахта. — И.Д. ). Разногласия между верховным главнокомандованием (ОКВ) и командованием сухопутных сил (ОКХ) улажены за счет предварительного решения: отложить наступление на Курск до начала мая. Принятие этого решения облегчалось тем, что Бок, Клюге и Кюхлер смогли доказать растущую концентрацию войск во всем северном секторе фронта (это была блестящая дезинформация советской разведки совместно с Генштабом. — И.Д. ), и обратили внимание на опасность, которая может возникнуть в случае преждевременного израсходования резервов. Манштейн же заявил, что он не сможет удержать южный сектор фронта, если Красная армия будет продолжать владеть таким прекрасным районом сосредоточения, как курский. Как главное командование, так и генштаб сухопутных сил не думают, во всяком случае о наступательных операциях с широкими целями, в том числе ни на юге России, ни на Кавказе…» Эта телеграмма во многом способствовала определению стратегии советского Верховного командования на 1943 год. Объем информации, передаваемой в Центр, постоянно возрастал. Двух передатчиков (Фута и Хамеля) не хватало. Радо привлек к работе двадцатитрехлетнюю антифашистку Маргариту Болли («Розу»). На ее квартире в Женеве разместили третий передатчик, собранный с помощью Э. Хамеля. Маргарита прошла обучение у Александра Фута и в августе 1942 года стала выходить в эфир. Таким образом, «Красная тройка» полностью сформировалась. Немецкие радиослужбы, конечно, не могли не обратить внимания на работу трех неизвестных радиоточек в Женеве и Лозанне. В докладе шефа немецкой радиотехнической разведки указывалось, что еще в начале июля 1941 года «слухачи» на немецкой, итальянской и французской границах Швейцарии нащупали эти нелегальные радиостанции. Через год их координаты были установлены более точно, но при всем старании шифры «тройки» и на кого она работает установить не удавалось. Только после ареста во Франции в ноябре 1942 года руководителей «Красной капеллы» А. Гуревича («Кент») и Л. Треппера («Отто») с помощью захваченных шифров гестапо удалось прочитать часть радиограмм «Доры». Это было страшным ударом для руководства гитлеровской разведки и контрразведки: оказалось, что через Швейцарию уходила секретная информация из высшего военного командования вермахта! И куда — в Россию! Теперь «тройке» присвоили наименование «Красная тройка». Ее надо было полностью раскрыть и ликвидировать. Но ведь она находилась на территории другого, нейтрального государства. Началась охота на членов «Красной тройки»: официальная, путем контактов Шелленберга с руководством швейцарской разведки и контрразведки, и оперативная. Она была поручена резидентуре VI управления РСХА, которой руководил Ганс Мейснер, числившийся генеральным консулом Германии в Берне. Немцы, располагавшие сведениями о Радо и «Пакбо», установили за ними слежку, в ходе которой вышли на «Розу». Мейснер поручил своему агенту в Женеве Гансу Петерсу завязать отношения с Маргаритой Болли и вскружить ей голову. Привлекательному молодому человеку, выдававшему себя за антифашиста и участника Сопротивления, без труда удалось это сделать. Самое страшное, что Маргарита не поставила в известность об этом Ш. Радо. Гестапо могло радоваться: оно проникло в агентурную сеть «Красной тройки». К лету 1943 года гестаповцы располагали подробными агентурными данными обо всех членах резидентуры «Дора». Правда, они не знали, кто выступает под псевдонимами «Сиси» и «Тейлор». А самое главное, они не выполнили основной задачи — не выявили источников информации и потому не могли пресечь ее утечку. Оставался один выход: разорвать связь «Красной тройки» с Москвой. Но как это сделать? Лучше всего было бы выкрасть Радо или его радистов, доставить в Германию и под пытками вынудить заговорить. Но это могло вызвать международный скандал, чего Шелленбергу не хотелось. Он приехал в Швейцарию 8 сентября 1942 года и встретился с начальником швейцарских спецслужб Роже Массоном. Тот с пониманием отнесся к просьбе Шелленберга ликвидировать советскую агентурную сеть в Швейцарии и обещал сделать все возможное. Но не пошевелил пальцем, чтобы выполнить обещание. В марте 1943 года Шелленберг вновь посетил Берн. В свойственной ему мягкой, но категорической форме Шелленберг намекнул Массону, что промедление грозит серьезным осложнением германо-швейцарских отношений. Это же было сказано комиссару швейцарской полиции Маудереру во время его визита в Берлин. А «Дора» продолжал направлять все новые радиограммы. Были переданы дополнительные сведения о планах немцев под Курском, данные о танке «Тигр», о заговоре группы генералов, которые полны решимости устранить Гитлера и «поддерживающие его круги». Из Берлина поступали телеграммы и телефонные звонки с требованием от Массона и Маудерера действий. Деваться был некуда: Москва и Лондон далеко, а Берлин — вот он, рядом, и войска вермахта на границах. В сентябре 1943 года Массон и Маудерер организовали передвижную службу радиопеленгации. Пеленгаторы в специальных автофургонах непрерывно перехватывали работу радиопередатчиков. В ночь на 14 октября 1943 года во время передачи Эдмонд и Ольга Хамели были арестованы. Полицейские вошли бесшумно и захватили радистов с поличным. Были взяты шифры, программы связи, радиограммы. В тот же день на квартире своего возлюбленного Петерса была арестована Маргарита Болли. Все задержанные на допросах категорически отрицали связь с советской разведкой, а увидев фотографию Радо, заявили, что этого человека не знают. Шандор Радо, узнав о провале радистов, успел передать руководство резидентурой «Пакбо» (О. Пюбнеру), а сам вместе с женой Еленой укрылся на квартире надежного друга, доктора Бианки. Теперь оставался единственный радист — Александр Фут, он же осуществлял связь между «Пакбо» и Радо. Ему приходилось выходить в эфир, и он также был засечен пеленгатором. В ночь на 20 ноября 1943 года его захватили за приемом радиограммы Центра. Пока полиция взламывала дверь, он смог ударом молотка вывести из строя радиопередатчик и сжечь на свече радиограммы. На допросах Фут не отрицал, что был радистом-нелегалом, но утверждал, что работает на английскую разведку, передает информацию только о Германии, сообщников в Швейцарии не имеет, Радо, Болли, Хамелей не знает. После ареста Фута швейцарская разведка попыталась вести радиоигру с Москвой, но неумело, и сразу же была разоблачена Центром, откуда стали поступать «распоряжения» и «рекомендации», уводящие швейцарцев на ложный путь. Только через четыре месяца швейцарцы догадались об этом и решили продолжить аресты. 19 апреля 1944 года было арестовано несколько членов «Красной тройки», в том числе Р. Дюбендорфер. Чтобы увести следствие в сторону, она «призналась», что работает на британскую разведку. Был арестован и Р. Ресслер. Это было сделано, чтобы в тюрьме спасти его от гестаповцев, которые могли выкрасть его и заставить признаться, что он работает на швейцарскую разведку, и раскрыть его источники. «Пакбо» и еще несколько агентов оставались на свободе, но дальнейшее существование резидентуры, не имевшей средств связи, оказалось бессмысленным. Поэтому 16 сентября 1944 года Радо и Лена с помощью французских партизан-маки нелегально перешли франко-швейцарскую границу и укрылись в городе Аннси, где власть принадлежала коммунистам. Затем они направились в уже освобожденный Париж, где Радо 26 октября 1944 года установил контакт с сотрудниками ГРУ, сообщив подробности ликвидации его резидентуры. Тогда же, в сентябре 1944 года, швейцарские власти, уже утратившие страх перед мощью Германии, выпустили из тюрьмы всех членов «Красной тройки». А. Фут, а позже и Р. Дюбендорфер с П. Бетхером прибыли в Париж. Уже после войны, в октябре 1945 года, в Швейцарии состоялся судебный процесс по обвинению Ш. Радо, его жены Лены, Р. Дюбендорфер, П. Бетхера, А. Фута, Р. Ресслера, Х. Шнейдера, М. Болли, супругов Хамелей. Их обвиняли в проведении разведывательной деятельности на территории Швейцарской конфедерации. Все были осуждены на разные сроки заключения, кроме Р. Ресслера, которого оправдали. Но в тюрьму никто не попал. Первые пятеро были осуждены заочно, Хамели и М. Болли — условно, а Х. Шнейдер освобожден с учетом проведенного в тюрьме времени. Но на этом драматическая история Шандора Радо не заканчивается. 5 января 1945 года Ш. Радо, А. Фут, Л. Треппер и другие нелегалы (всего двенадцать человек) вылетели на советском самолете в Москву. Л. Треппер запугивал Ш. Радо: «Центр строго наказывает за неудачи, и, попав в Москву, вы вряд ли сумеете вернуться в Париж!» Ш. Радо находился в состоянии стресса. Только что он получил из Венгрии весть о гибели в фашистском концлагере всех родных. Он чувствовал вину за разгром своей резидентуры. Сказалась и длительное — около года — пребывание в добровольном заключении, когда он находился на нелегальном положении. Во время остановки в Каире Радо бежал из гости