Шарлотта-Христина-София

— кронпринцесса, урожденная принцесса Бланкенбургская, жена царевича Алексея Петровича; родилась в Вольфенбюттеле 2-го августа 1694 года, умерла в С.-Петербурге 22-го октября 1715 года. Кронпринцесса Шарлотта происходила из герцогского дома Брауншвейг-Вольфенбюттельского, одной из линий знаменитого в Германии дома Вельфов, в XII веке оспаривавших корону у германских императоров. Дед ее, герцог Антон-Ульрих, был одним из мелких германских владетельных князей и управлял небольшим герцогством Вольфенбюттельским. Для своего сына Людовика-Рудольфа он выделил небольшую область города Бланкенбурга. Принцесса Шарлотта, вторая дочь герцога Людовика-Рудольфа, шестилетним ребенком взята была на воспитание своей родственницей, женой Августа III, курфюрста саксонского, короля Польского. Воспитание она получила по тому времени очень хорошее, модное и вполне светское. Ее учили французскому, итальянскому и латинскому языкам, кое-каким наукам, игре на лютне, танцам; жизнь при одном из самых блестящих дворов того времени сделала из нее светскую девушку, доставила ей лоск, любезность и выдержку придворной, но не дала ей понятия о жизни, не дала ей необходимого уменья жить, приноровляясь к обстоятельствам, тем более к таким, с какими ей пришлось столкнуться в ее последующей жизни в положении супруги русского царевича. Между тем родные Шарлотты, особенно герцог Антон-Ульрих, выдавший уже свою старшую внучку за короля Карла VI испанского, старался и для Шарлотты подыскать выгодную партию. В то время почти все принцессы из владетельных домов не выходили замуж по собственному влечению: интересы целого дома были выше интересов его членов, и каждая принцесса, даже из самого незначительного владетельного дома выдавалась так, чтобы это было выгодно ее дому. Шарлотта также не избегла общей участи, и очень скоро глава Вольфенбюттельского дома, герцог Антон-Ульрих, начал подыскивать для нее выгодного жениха. В то же самое время и Петр Великий искал невесты для своего сына, царевича Алексея. Один из его приближенных, дипломатический агент Петра за границей барон Гюйссен, предложил царю женить царевича на Бланкенбургской принцессе. Царь выразил свое согласие на этот брак, и барон Гюйссен начал переговоры с родственниками Шарлотты. Со стороны Вольфенбюттельского дома уполномочен был барон Урбих, один из тех дипломатов-авантюристов, каких было много в XVIII веке и которые разъезжали по Европе, составляя дипломатические комбинации и проекты, устраивая браки и получая за это значительные деньги. Переговоры, однако, не сразу пошли успешно. Герцогу Антону-Ульриху очень льстила мысль сделаться родственником одного из могущественнейших государей того времени, с желаниями и взглядами которого считалась вся Европа, но он не решался выдавать свою внучку за сына русского царя, прежде чем Россия не кончит своей войны с Швецией, выжидая исхода войны и надеясь, в случае победы Швеции, выдать ее за короля Карла XII шведского, который в таком случае мог быть для него полезнее, чем побежденный русский царь. К тому же и сама Шарлотта, воспитанная при утонченном Саксонском дворе, не хотела и даже боялась выходить замуж в далекую, полудикую Московию, населенную, по мнению западноевропейцев того времени, полудиким народом. "Ваше письмо, — писала принцесса своему деду, — дает мне некоторую возможность думать, что московское сватовство меня еще, может быть, минует". Переговоры о браке, начавшиеся еще в 1707 году, затянулись до 1709 года, когда Полтавская победа ясно показала, на чьей стороне будет успех в Северной войне. Герцог Антон-Ульрих оставил всякие сомнения и решился выдать свою внучку за русского царевича. Делу помог король Август III, желавший угодить Петру Великому и с этой целью взявшийся за устройство проектировавшегося брака. Он обещал принять на себя издержки по свадьбе воспитанницы своей жены, чем сильно расположил к себе бедного герцога Вольфенбюттельского. Шарлотту успели также убедить в необходимости этого брака для благосостояния ее семьи и она, по словам знаменитого Лейбница, "была так хорошо вразумлена, что приняла честь, которую ей предназначали". Конечно, ни о какой симпатии со стороны принцессы здесь не могло быть и речи: она просто выходила замуж за совершенно неизвестного и чуждого ей человека, потому что это было угодно ее родственникам, которым ее учили повиноваться: "это подает мне надежду, — писала она в одном из своих писем деду, — что все в скором времени придет к благополучному концу, я желаю этого для того, чтобы быть в состоянии доказать вам мою преданность и мое послушание". К ноябрю 1709 года вопрос уже был решен окончательно. Царевич Алексей, отправленный отцом в Германию учиться, имел здесь случай видеться с принцессой, но вынес впечатление несколько неопределенное. "Шарлотта, — писал он в Россию своему духовнику Якову Игнатьеву, — человек добр, и лучше ее здесь не сыскать". Ему было совершенно безразлично, на ком жениться. Правда, отец ему предоставил свободу в выборе невесты, настаивая только, чтобы он женился непременно на иностранной принцессе, а царевич стремился к России и под влиянием среды, в которой воспитывался, и своего духовника, имел желание жениться только на русской. Разумеется, решаясь из желания угодить отцу жениться на "басурманке", он безразлично смотрел на личность этой басурманки, на то, насколько она подходит к нему. Совершенно иначе смотрела Шарлотта на царевича. Сентиментальная от природы, она готова была полюбить своего будущего мужа и находила в нем все лучшие качества. "Моя дочь Шарлотта, — писала мать невесты, Христина-Луиза, барону Урбиху, — уверяет меня, что царевич очень переменился в свою пользу, что он очень умен, что у него самые приятные манеры, что он благороден, что она считает себя счастливой и очень польщена честью, которую царевич и царь оказали ей своим выбором". Однако дело шло очень медленно. Интриги других германских князей, которые также были не прочь выдать своих дочерей за сына могущественного русского царя, медлительность царевича Алексея, все еще думавшего как-нибудь избежать брака с иноземкой, наконец "докуки" самих герцогов Вольфенбюттельских, на которые жаловался впоследствии барон Урбих, значительно затормозили дело. Только 19-го апреля 1711 года Петр Великий, отправляясь в турецкий поход, подписал наконец брачный договор в местечке Яворове. Договор был составлен из 17-ти статей: после статей общего характера о любви и уважении между супругами, царь обязывался на свой счет перевезти принцессу и ее двор в Россию, Шарлотта и все ее придворные сохранили свое лютеранское вероисповедание. Царь обязывался выдавать принцессе на содержание двора ежегодно 50000 талеров. В случае смерти царевича содержание сохранялось за ней и принцесса могла, по желанию, остаться в России или уехать за границу. Царь обязывался приобрести для нее в Германии особое владение. Дети, которые родились бы от этого брака, должны были быть православными. Шарлотта отказывалась от права наследования брауншвейгских земель в пользу мужского колена, а царь обещал покровительство и помощь Вольфенбюттельскому дому. Принцесса имела право вывезти свой двор из Германии и составить его по своему усмотрению. Шарлотта получала на официальном русском языке титул кронпринцессы. Теперь дело пошло очень быстро: уже 14-го октября 1711 года в Торгау в Саксонии "добрым порядком", по выражению Петра, была отпразднована свадьба Шарлотты в присутствии царя и семьи невесты. Молодые остались на некоторое время в Германии, так как царевич должен был оканчивать курс своего учения, но постоянные поручения отца, как раз в это время перенесшего театр войны в Померанию и старавшегося приохотить к делу и царевича, скоро заставили Алексея уехать от своей жены и оставить ее одну. Кронпринцесса, искренно привязавшаяся к своему мужу, скучала без него, сильно боялась за него, когда ему пришлось участвовать в походе под Штеттин. К тому же, и положение ее оказалось сразу же довольно тяжелым: денег ей выдавалось мало и она постоянно нуждалась в них, ее придворные постоянно интриговали против нее, распускали о ней разные сплетни, приходилось иногда ссориться и с своими родными, часто мешавшимися в ее дела. Ко всему этому она замечала, что ее муж совсем не любит ее. "Я нежно люблю царевича, моего супруга, — писала Шарлотта матери, я бы нисколько не дорожила жизнью, если бы могла ее принести ему в жертву или этим доказать ему мое расположение, и хотя я имею всевозможные поводы опасаться, что он меня не любит — мне кажется, что мое расположение от этого еще увеличивается"... "Я совершенно смущена, — писала кронпринцесса в другом письме, — ввиду того что меня ожидает, ибо горе мое идет от человека слишком дорогого, чтобы на него жаловаться"... Отношения ее к родным и приближенным мужа, вообще довольно хорошие, также портились. Петр, относившийся к ней всегда хорошо, иногда делал ей выговоры; Меншиков из ненависти к царевичу относился к ней совсем уже враждебно. Все это, разумеется, делало ее положение еще более невыносимым. Молодая кронпринцесса, почти девочка по возрасту, не умела справиться со всеми затруднениями, не умела и не была способна поступать твердо там, где это требовалось.

В апреле 1713 года, по требованию Петра Великого, Шарлотта должна была переехать в Петербург. Здесь кронпринцессу встретили очень сердечно все родственники ее мужа. Шарлотта была устроена очень хорошо и удобно, очень поправилась царю и царевнам, пользовалась расположением высших сановников. От нее зависело удержать это расположение к ней русских, сойтись с ними ближе, сделаться самой по возможности русской. Однако она держалась совершенно иначе. Воспитанная в Германии, немка по происхождению и представительница западноевропейской жизни и культуры, она и не думала сойтись поближе с тем обществом, в которое она попала. Живя среди своего немецкого двора, поддерживаемая своей родственницей, принцессой Остфридландской, последовавшей за ней в Россию, она избегала всякого общения с русскими, жила замкнуто, вдали от Русского двора, от русских людей, даже не пыталась выучиться русскому языку. О русских она была очень невысокого мнения: "Я никогда не составляла себе слишком выгодного мнения о России и ее жителях, — писала она отцу в одном из своих писем, — но то, что я увидела, превзошло мои ожидания. Нужно жить среди русских, чтобы их хорошенько узнать. Для того чтобы приобрести их расположение, необходимо сделаться русским и по духу, и по нраву, и даже в таком случае это не всегда удается, ибо если существует народ, который трудно к себе расположить, так это именно наш. Они в высшей степени корыстны, и если одолжаешь их чем-нибудь, то они полагают, что рассчитываешь на их благодарность, и тогда они начинают ненавидеть лицо, которое их облагодетельствовало. Доставив им какое-нибудь удовольствие, вы еще должны относиться к ним с той признательностью, которую могли бы от них ожидать, и благодарить их за то, что они приняли подарок, иначе они очень обидятся. Понятия их очень спутаны, самые ужасные кутежи распространены между ними, во время богослужения и молитвы они ведут себя чрезвычайно легкомысленно, нечистоплотность их доходит до крайних размеров, нет области в Германии, жители которой не были бы более образованы русских, т. е. тех из них которые ничего не видели, кроме своей родины, одним словом, это очень непривлекательный народ". Кронпринцесса не могла и не хотела понять русских людей, не умела понять того, при каких исторических условиях пришлось вырасти русскому народу. Впечатлительная по природе, она сразу же тяжело поразилась той разницей, которая существовала между культурным западноевропейцем и отсталым, привившим себе только европейскую внешность русским, и, не обращая ни на что внимания, произнесла осуждение над последним и замкнулась в небольшом кружке приехавших с ней немцев. Она даже не пожелала ознакомиться с религией русских, не понимал, что в тот период исторического развития, который тогда переживал русский народ, религия народа есть все внутреннее содержание его, что тогда она является самым важным двигателем его поступков и настроений. Разумеется, русские люди, особенно те из них, которые не были еще так сильно увлечены западническим движением, охватившим при Петре Великом все стороны русской жизни, не могли относиться с своей стороны к Шарлотте сочувственно, уже по одному тому, что Шарлотта была первая иноземная принцесса в русском царском семействе. Шарлотта же своим замкнутым образом жизни, своими немецкими привычками и обычаями, своим пренебрежением ко всему русскому еще более раздражала их национальное самолюбие. Следствием такого взаимного непонимания между кронпринцессой и русским обществом, разумеется, должна была явиться некоторая рознь между ними, перешедшая затем и в открытую вражду. Царевич Алексей, человек преданный русской партии, относившийся отрицательно к преобразовательной деятельности Петра, находившийся под сильным влиянием духовенства, разумеется, не мог любить своей жены лютеранки. Относясь к Шарлотте сперва очень хорошо, надеясь, что по приезде в Россию она примет православие и постарается поближе сойтись с народом, он, когда увидел ее действительное отношение к русским, совсем отшатнулся от своей жены, часто говорил ей резкости и грубости. К тому же нашелся человек, который заменил ему постылую жену, это — дворовая девушка его приближенного Никифора Вяземского, Евфросинья. К сожалению, мы не имеем данных, чтобы судить об отношении Шарлотты к этой любовнице ее мужа, но надо думать, что кронпринцесса, старавшаяся найти убежище от всех неприятностей в семье и муже, была сильно потрясена этой изменой царевича. Ко всему этому присоединились и другие неприятности, преследовавшие Шарлотту. Ее немецкий двор, в котором она хотела видеть людей, преданных ей, кроме неприятностей, ничего ей не доставлял. В нем господствовали интриги, немцы пренебрежительно и свысока относились к русским, которые платили немцам той же монетой. Кроме того, Шарлотта была стеснена и материально. Воспитанная с широкими замашками и привычками Саксонского двора, она не могла понять той бережливости, которую так старался поддерживать при своем дворе Петр Великий. Несмотря на то что суммы, выдаваемые ей, значительно превосходили те суммы, которые выдавались на содержание прочих царевен, ей все же не хватало их, и она должна была делать долги, для уплаты которых у нее денег не было. Испортились и ее отношения к царской семье. Царица Екатерина, видя в царевиче Алексее наследника престола и желая упрочить последний за своими детьми. всегда относилась к царевичу недружелюбно и так же начала относиться и к его жене. Царевны, сестры Алексея, принявшие было кронпринцессу очень приветливо, когда увидели в ней ненавистную им немку, начали относиться к ней враждебно, интриговали против нее, делали ей открыто разные неприятности. Даже сам Петр Великий, вообще относившийся к своей невестке с любовью, часто невольно становился к ней в неприязненные отношения. Так, при разрешении кронпринцессы от бремени дочерью Натальей, царь, "дабы предотвратить лаятельство необузданных языков, которые обыкли истину превращать в ложь", приставил к Шарлотте трех русских дам, которые должны были безотлучно находиться при ней во все время ее беременности. Шарлотта, однако, увидела в этом нечто оскорбительное для себя и горько жаловалась на недоверие к ней, на интриги русских вельмож против нее.

Разумеется, такая обстановка и такие условия жизни не могли остаться без влияния на слабое здоровье кронпринцессы. Впечатлительная и нервная по природе с мечтательным и робким характером, она при всякой незначительной неприятности, представляла себе все в мрачном свете, жаловалась на интриги, на свою судьбу и этим еще более расстраивала себя и свое здоровье. Уже когда ей пришлось в первый раз разрешаться от бремени дочерью Натальей (12-го июня 1714 года) она с трудом перенесла тяжелые роды. Вторые роды (12-го октября 1715 года) не прошли так благополучно. Кронпринцесса сравнительно легко разрешилась от бремени сыном Петром, но неосторожно встала с постели на четвертый день после родов. Ее слабое здоровье не выдержало: появились осложнения и, несмотря на старания всех врачей Русского двора, она умерла в ночь на 22-е октября 1715 года. О том, насколько тяжело жилось кронпринцессе в России, показывает следующий факт, рассказанный в донесениях Вебера. Когда врачи в последний день ее жизни стали убеждать ее, чтобы она приняла еще новое лекарство, она бросила стакан на пол и сказала: "не мучьте меня так, дайте мне спокойно умереть; я не хочу более жить".

Кронпринцесса Шарлотта была торжественно погребена 27-го октября в Петропавловском соборе.

Рассказы о жизни несчастной принцессы произвели большое впечатление среди немецкого народа и послужили поводом для целой легенды, будто кронпринцесса не умерла в России, но бежала в Луизиану, вышла там замуж за одного французского офицера и отправилась с ним в Париж. Здесь узнал ее принц Мориц Саксонский, и это заставило ее скрыться на острове Бурбоне, откуда уже по смерти мужа и дочери она вернулась в Европу, где тайно жила в Париже или Брюсселе, получая пенсию от Брауншвейгского двора. Легенда эта послужила сюжетом для повести Цшокке "Die Prinzessin von Wolfenbüttel" и для оперы "Santa Chiara", музыка которой составлена герцогом Эрнстом Саксен-Кобургским.

В. И. Герье, " Кронпринцесса Шарлотта, невестка Петра Великого", "Вестник Европы", 1872 г., V—VI); Соловьев (изд. т-ва "Общ. Польза"), кн. IV; Устрялов, "История царствования Петра Великого", т. VI; "Полное Собрание Законов", IV, №№ 2354, 2440; "Журнал барона Гизена" (Записки Туманскаге; т. VIII); Голиков, "Деяния Петра Великого"; Büsching, "Magazin für die neue Historié und Geographie", t. XV; Герье, "Отношения Лейбница к России и Петру Великому" (1871); Vehse, "Geschichte der Höfe des Hauses Braunchweig"; Weber, "Verändertes Russland", t. I—II; Bossü, "Nouveaux voyages dans l´Amérique septentrionale" (Amsterdam, 1777); Костомаров, "Царевич Алексей Петрович", "Древняя и Новая Россия" (1875, I); Погодин, "Царевич Алексей Петрович по свидетельствам, вновь открытым", "Чтения Московского Общества Истории и Древностей", 1861, III); "Письма русских государей", т. III; "Der Zarewitsch Alexei" (Heidelberg, 1880); E. Hermann, "Peter der Grosse und der Zarewitsch Alexei" (Zeisgenössische Berichte zur Geschichte Russlands, II); Семевский, "Царевич Алексей Петрович" ("Иллюстрация", 1859 г.); Пекарский, "Сведения о жизни царевича Алексея Петровича" ("Современник", 1860 г., т. 79).

Е. Лихач.

{Половцов}

Шарлотта-Христина-София

— дочь герцога Людвига Брауншвейг-Вольфенбюттельского (1694—1715). 14 октября 1711 г. вступила в брак с царевичем Алексеем Петровичем, от которого родила дочь Наталию (12 июля 1714 г.) и сына Петра (12 октября 1715 г.), впоследствии императора Петра II. Ш. пришлось много терпеть от дурного обращения мужа-царевича. Несчастная судьба принцессы послужила основанием для легенды, в которой рассказывается о том, что Ш. бежала в Северную Америку, где вышла замуж за французского офицера. Легенда послужила сюжетом для повести Чшокке "Die Prinzessin v. Wolfenbüttel" и для оперы "Santa Chiara", текст которой написан Ш. Бирх-Пфейффер, а музыка герцогом Эрнстом Саксен-Кобургским.

{Брокгауз}

Шарлотта-Христина-София

дочь герцога Людвига Брауншвейг-Вольфенбюттельского, супруга царевича Алексея Петровича, мать императ. Петра II; род. 1694 г., † 22 октября (1 нояб.) 1715 г. в СПб.

{Половцов}