Шумахер, Иоганн Даниил

— статский советник, старший член и библиотекарь СПб. Академии Наук, род. 5 сентября 1690 г. в Кольмаре (в Эльзасе), обучался сперва в гимназии и в 1707 г. поступил в Страсбургский университет, где преимущественно занимался словесностью, а также богословием и юриспруденцией. В 1711 г. Ш. получил степень магистра, но продолжал посещать лекции. Однако он скоро принужден был за какие-то стих" покинуть Страсбург и поступил наставником к детям графа Лейнингена Гартенбурга и отправился с ними в Париж, где Лефорт, племянник любимца Петра Великого, пригласил его на службу в Россию. Ш. воспользовался приглашением, приехал в 1714 г. в Россию и поступил к лейб-медику Петра Великого, заведовавшему врачебной частью в России, Арескину, в качестве секретаря по иностранной переписке. Вместе с тем Ш. заведовал также книжным собранием Петра Великого и его небольшим кабинетом редкостей. Ш. скоро проявил большую деятельность и ловкость и при том всячески угождал Арескину. По смерти Арескина в 1719 г. преемник его Блюментрост удержал на службе Ш., которому поручено было ехать за границу, чтобы сыскать там ученых людей, желавших определиться в службу Его Величества для корреспонденции, и вместе с тем осмотреть как частные, так и публичные библиотеки и кунсткамеры. Ш. исполнил возложенное на него поручение и этим содействовал немало тому, что Академия Наук получила свое начало в 1724 г. Ш. тогда же сумел завести переписку с немногими лицами русского общества, по своему образованию не остававшимися безучастными к происходившему в Академии Наук. Президента ее Блюментрост предоставил Ш. озаботиться устройством типографии, словолитни и других учреждений для резьбы на металле и камнях. Ш., заведовавший канцелярией Академии, деятельно занялся этим, не обращая внимания на денежные средства Академии. Члены Академии негодовали за это на Ш.; он же, в свою очередь, стал во враждебные отношения к академикам, старался восстановить против них и Блюментроста и не упускал ни малейшего к тому случая. Следствием этого было то, что многие академики (Герман, Бильфингер, Бернулли и знаменитый Эйлер) покинули не только Академию, но и Россию. Ш. поссорился также и с известным историографом Герардом Мюллером. При преемниках Блюментроста (Кейзерлинге, бароне Корфе, Бреверне) Ш. по-прежнему управлял самовластно Академией, несмотря на то, что астроном и академик Делиль указывал довольно обстоятельно в своей речи весь вред, происходивший для Академии оттого, что члены ее в полной зависимости от канцелярии и подчинены сей последней по таким делам, по которым решение могли давать только специалисты и ученые. При вступлении на престол императрицы Елизаветы положение Академии оказалось очень затруднительным по причине все увеличивавшихся долгов ее; расходы по Академии превышали отпускавшуюся на ее содержание сумму. К тому же вражда русских к иноземцам сделалась настолько явной, что Академия, состоявшая почти исключительно из немцев, не могла рассчитывать на сочувствие к себе со стороны правительства. Ш. это понимал, а потому вступил в сношения с Штелином, имевшим связи с влиятельными придворными лицами, и добивался назначения президентом Академии такого важного лица, которое, будучи президентом только по имени, не препятствовало бы ему по-прежнему самовластно распоряжаться в Академии. Между тем вышеупомянутый Делиль, а также бывший токарь Петра Великого Андрей Нартов и еще некоторые студенты Академии подали в Сенат жалобы на различные незаконные и неблаговидные действия Ш. Вследствие этого императрица Елизавета Петровна подписала 30 ноября 1742 г. указ о назначении следственной комиссии над Ш., который и был тогда же арестован, а все его академические дела поручены Нартову. Но комиссия не нашла никакого важного преступления за Ш. и к концу декабря того же 1742 г. он был освобожден из-под ареста, а в следующем году состоялся указ Сенату о возвращении Ш. в Академию и выдаче ему жалованья, причитавшегося за время ареста. Можно предполагать, что такому благоприятному исходу содействовал немало Штелин, бывший тогда наставником при наследнике престола Петре Федоровиче. В 1744 г. следственная комиссия вполне разрешила дело Ш.: она признала его виновным только в употреблении казенного вина на свои нужды, за что он и был приговорен к уплате 109 р. с копейками. Обвинителей же Ш. приговорили к наказанию плетьми и батожьем, каковое наказание, однако, императрицей было отменено и виновным было разрешено вернуться в Академию. Между тем Ш. донес Сенату, что означенные лица еще до высочайшего повеления отрешены от Академии им, Шумахером, как излишние, и места их заняты другими. Такой исход дела, хотя и усилил значение Ш., но между ним и академиками опять начались пререкания, продолжавшиеся до вступления в звание президента Академии (в мае 1746 г.) графа Кирилла Григ. Разумовского. Тогда академики снова вошли в Сенат с жалобами на Ш., указывая на его самовластие в Академии, малые успехи по учебной части, безотчетное употребление академических денег в пользу свою и свойственников и т. д. Но и это второе обвинение осталось без последствий. Сенат нашел, что Ш. за напрасное обвинение "заслуживает быть взысканным Высочайшей Монаршей милостью". В это время в управлении Академией стал принимать участие пользовавшийся огромным влиянием на Разумовского умный и вкрадчивый Теплов, скоро сделанный асессором академической канцелярии. Ш. старался войти в приятельские отношения с Тепловым и добился этого. Доказательством этого является переписка Ш. с Тепловым, когда последний вслед за императрицей отправился с графом Разумовским в конце 1748 г. в Москву. В этих письмах Ш. систематически преследует академиков, не гнушаясь ни сплетней, ни изветом; особенно он преследует Мюллера. Вскоре после этого Ш. внес предложение об устройстве на новом месте ботанического сада, об исправлении академических зданий и об изменении некоторых статей академического регламента, причем предлагал всех академиков, профессоров и адъюнктов, не исполняющих исправно своих должностей, штрафовать вычетами из жалованья. Это предложение Ш., однако, было отклонено. В 1754 г. Ш. получил чин статского советника. Между тем здоровье его слабело; он нередко по месяцу не ходил в канцелярию. Это заставило Разумовского в 1757 г. назначить присутствовать в академической канцелярии Ломоносова и Тауберта, которым было поручено "присутствовать" в академической канцелярии взамен "одряхлевшего" Ш. В 1758 г. Мюллер писал, что Ш. так стар и слаб, что вовсе не ходит в Академию, а в 1759 г. за его долговременную службу ему была пожалована в потомственное владение мыза Укиппхт в Лифляндии. Вскоре за тем, 3 июля 1761 г. Ш. скончался. Под ближайшим надзором и стараниями его были напечатаны при Академии Наук первый подробный каталог книг, хранившихся в библиотеке в четырех частях, а также книги "Палаты Академии", а в продолжение 1742—1745 гг. напечатано очень замечательное издание во многих томах "Musei imperialis Petropolitani", "Typiis academiae scientiarum Petropolitanae".

Büsching. Beiträge zu der Lebensgeschichte denkwürdiger Personen, т. III. — Пекарский. "Наука и Литература в Россия при Петре I". — Пекарский. "История Императорской Акад. Наук в С.-Петерб." — Ламанский. "Ломоносов и Петербург. Акад. Наук". — Билярский. "Материалы для биографии Ломоносова".

П. Майков.

{Половцов}