Суслов Иван Тимофеевич

— деятельный распространитель секты "людей Божиих" или хлыстовской, первый лжехрист. С. был оброчным крестьянином Нарышкиных, родом из Владимирской губ., Муромского уезда, Стародубской волости, деревни Максаковой. Дата его рождения одними исследователями относится к 1630 г. другими — к 1616 г., что, по-видимому, ближе к истине. Жизнь его, как часто случается с личностями, создавшими крупные общественные движения, особенно религиозного характера, окружена густым слоем мистического тумана и украшена рядом чудесных аксессуаров — продукт пылкой фантазии его последователей. Но относительно недавнее прошлое и существование официальных документов позволяют с достаточной точностью выделить действительно существовавшее от позднейших произвольных прибавлений. Только о периоде жизни С. до 30-летнего возраста не сохранилось почти никаких сведений. По-видимому, он жил в родной деревне, вел обычную жизнь крестьянина и, человек умный, трезвый и начитанный, пользовался среди односельчан значительным влиянием. Этими качествами он обратил на себя внимание Данилы Филиппова, основателя и, так сказать, теоретика хлыстовского учения, величавшего себя "богом-саваофом", личности, впрочем, полумифической. Филиппов в 1652 г. пригласил С. к себе в деревню Старую, посвятил его в свое учение, дал ему "божество", назвав "сыном Божиим", и повелел ему идти на проповедь. Первое время С. проповедовал среди своих односельчан и жителей окрестных деревень; проповедь его пользовалась значительным успехом, и у него скоро появилось 12 "апостолов", таких же фанатических приверженцев нового учения, как и он сам, а также "богородица". Во главе этих лиц С. отправился в нынешнюю Нижегородокую губернию, остановился сначала в селе Павлове-Перевозе (нынешнего Горбатовского уезда), а оттуда вниз по Оке спустился к Волге, повсюду проповедуя и повсюду встречая массы последователей. Его слава распространилась и возросла до такой степени, что он везде, где появлялся, встречал восторженных слушателей, а в некоторых местах, напр. в селе Работках, ему, по свидетельству св. Дмитрия Ростовского, открыто воздавались божеские почести. "В том ските, — говорит святитель в своем "Розыске" (стр. 589), — обретеся некий мужик, его же зовут христом и яко Христа почитают, а кланяются без крестного знамения. Он водит за собою девицу красноличну и зовет ю материю себе, а верующии в него зовут ю богородицею... Седшу же ему, вси людие, тамо (в храме) собравшиеся, падша поклонишася тому до земли, аки истинному Христу... В молитве же взываху к нему овии: господи, помилуй мя! глаголюще; овии же: о, создатель наш, помилуй нас! Он же к ним пророческая словеса некая глаголаша, сказующе, что будет каковое воздуха переменение, и утверждаше их верити в онь несомненно". С. восседал на особом троне, на голове носил нечто вроде венца и проч.

Успех проповеди С. объясняется как сущностью самого учения, так и историческими условиями того времени. С. был не столько создателем учения, сколько проводником его в жизнь, проповедником; несомненно, впрочем, что ему принадлежит также и создание, по крайней мере, дальнейшее развитие некоторых тезисов и положений учения. Вся же обрядовая сторона и все движение, вызванное этим учением, — это целиком должно быть приписано С. Сущность его проповеди сводилась к следующему: "божество" есть субстанция, разлитая в мире; падения первого человека не было; каждый человек своей праведной жизнью — продолжительным постом, молитвами и добрыми делами — может достигнуть такого нравственного совершенства, что почти перестает отличаться от божества, во всяком случае, делается достойным стать "сосудом" божества, которое, "ради беспорочности жизни, чистоты сердца и святости дел" такого человека, "селится в него и действует в нем и посредством него", селится в образе "бога-отца" или, что чаще, "бога-сына", "христа"; "сущность" Христа может воплотиться то в одном, то в другом человеке, даже в нескольких одновременно. Эта мысль иллюстрируется словами одного из хлыстовских песнопений: "Он (Христос) пречистой своей плоти подвиг земной кончил, а в других плотях избранных еще кончает, а в иных плотях избранных еще начинает". Поэтому может быть много "христов", даже одновременно. (Из этого положения "христовщины" путем искажения по-видимому произошло и название учения — "хлыстовщина", хотя нет недостатка также и в других объяснениях). Христос-Искупитель есть не единственный, а лишь исторически первый человек, в котором впервые пребывало "божество". Через новых избранников получаются новые откровения, открывается новое Евангелие, следовательно, св. Писание и предание становятся вообще излишними. Нравственная сторона учения носит дуалистический характер: душа — начало доброе, плоть — начало злое; поэтому последнюю необходимо обуздывать различными способами, в том числе воздерживанием от брака (положение, ставшее главным у скопцов).

Считая себя воплощением "божества" в образе Христа, С. всюду проповедовал эти основы учения и связанные с ним 12 заповедей; главнейшие из них: 1) "Я есмь бог, пророками предсказанный; сошел на землю вторично для спасения рода человеческого"; 2) "Несть и не искать другого учения"; 5) "Хмельного не пейте и плотского греха не творите, на свадьбы и крестины не ходите и на хмельных беседах не бывайте"; 6) "Не женитесь, а кто женат, то жить с женою, как с сестрою"; 7) "Скверных слов не произносите"; 9) "Не воровать, а ежели кто хотя одну копейку украдет, то на страшном суде" будет наказан; 10) "Правила сии содержать в тайне, ни отцу, ни матери не объявлять; если кнутом будут бить и огнем жечь, то терпеть..."; 11) "Друг ко другу ходите, хлеб-соль водите, любовь творите, заповеди храните...". С. отрицал церковь, таинства, иерархию и православные обряды, но при этом не отвергал наружного почитания православной церкви и не требовал открытого разрыва с нею, чем имел в виду избегать репрессий по отношению к сектантам.

Несомненно, что в этом учении есть черты, связывающие его с другими, напр. с воплощениями Вишну у восточных народов, с дуалистическими взглядами некоторых христианских сект (евхиты, богомилы и пр.), особенно же с мистическими сектами бичующихся, пляшущих, адамитов, квакеров и т. д.; наконец, то обстоятельство, что С. запрещал всякое книжное учение, чем сближался с казненным в Москве немцем Кульманом, дало повод некоторым исследователям в проповеди С. видеть нечто исторически следующее из учения Кульмана. На самом деле, учение, проводником которого в жизнь явился С., едва ли стоит в какой-либо связи с аналогичными ему; скорее всего, что оно явилось совершенно независимо от них, общие же черты указывают лишь на то, что как хлыстовщина, так и подобные ему секты в других местах или в другое время были вызваны аналогичными же историческими условиями. Условия же тогдашней русской жизни как нельзя более благоприятствовали зарождению, развитию и распространению такой секты. Она явилась реакцией против унижения личности, и именно — личности крестьянина. Значительные поборы в пользу церкви, еще большие в пользу государства, темнота и невежество, наконец, режим крепостного права, — все это толкало крестьянина найти какой-нибудь исход своему унижению, успокоить в чем-либо свою душу. И такое успокоение давало ему это мистическое учение, говорившее ему, что он такой же человек, как и другие, и что если его жизнь нравственна, то вознаграждение за это он получит не в загробном мире, а уже здесь, воплотивши себе дух Божий в том или ином образе, — "христа", "богородицы", "пророка" и пр. И примечательно, что громаднейшее большинство, почти все последователи этого мистического учения, по крайней мере, на первых порах, были крестьяне, притом наиболее бедных местностей и исключительно крепостные (в то время как учения рационалистические своих адептов вербуют среди более состоятельных слоев населения). Значительную притягательную силу имела для крестьян также проповедь о воздержании от спиртных напитков, о равенстве всех сектантов между собою, о широкой взаимопомощи и благотворительности и проч.

Первое время проповедь С. не замечалась; но когда число последователей его стало быстро расти, начались преследования. Объективных свидетельств о преследованиях С. и его учеников не сохранилось; существуют об этом лишь рассказы самих хлыстов, зачастую фантастические. Согласно одному из них, С. вместе со своими учениками по приказу царя Алексея Михайловича был взят под стражу, допрашиваем и пытан, но безрезультатно, после чего он был отправлен в Москву, где его допрашивал и пытал патриарх Никон в присутствии боярина Морозова; но последний, убедившись в невинности С., от дальнейшего участия в его допросе отказался; затем С. жгли, бросали в темницу, истязали на Лобном месте (на Красной площади), наконец распяли в Кремле у Спасских ворот; в четверг он испустил дух, в пятницу был похоронен в могилу со сводами, а с субботы на воскресенье, ровно в 12 час. ночи, воскрес. Надуманность всей этой истории ясна; в ней со всеми деталями и подробностями повторяется евангельское сказание о последних днях Христа; есть Каиафа (Никон), Пилат (Морозов); точное совпадение событий по дням, даже позднейшие явления С. своим ученикам и проч. Можно допустить, что С. не раз действительно попадал в руки властей, но, благодаря своей изворотливости — с одной стороны, а с другой — сочувствию и денежной помощи своих последователей, каждый раз отделывался пустяками. Сами хлысты не скрывают последней, наиболее действительной причины спасения своего лжехриста. В одной из их обрядовых песен говорится, что приехавшие в Москву поволжские гости, узнав про заключение С., — "стали между собою сглядываться, золотой казной стали складываться, выкупать стали, выручать и на волю выпускать".

С 1672 г. по 1700 г. С. под именем "темного богатины" жил в Москве, где имел небольшую мелочную лавочку, в которой сам сидел редко, и близ Сухаревой башни также собственный дом называвшийся среди сектантов "домом божиим", "сионским" и "новым Иерусалимом"; сюда собирались последователи С. для совершения своих молений, обрядов и воздаяния ему божеских почестей; сюда же на свидание к С. приходил и "верховный гость, господь-саваоф", Даниил Филиппов, и они вели тут религиозные беседы, по поводу которых у хлыстов до сих пор сохранились различные песнопения. Когда в начале XVIII в. снова возникли против хлыстов гонения, С. бежал из Москвы и в нее вернулся после длинного ряда скитаний по Оке и Волге — только лет через 15, приобрел или построил новый "божий дом" и опять учредил моления и радения. Успех С. в Москве был настолько значителен, что когда впоследствии, именно в 1733 г., властями было получено донесение от небезызвестного разбойника и шпиона Ваньки Каина (он же Караулов) о значительном распространении секты хлыстов и для расследования этого дела была учреждена особая следственная комиссия, то последней было обнаружено, что чуть ли не все московские монастыри были заражены хлыстовщиной, притом при несомненном участии С.; выяснилось также, что уже к этому времени секта охватила губернии Владимирскую, где С. родился, Нижегородскую, где он проповедовал, Московскую, где он прожил свыше 40 лет, Костромскую, Ярославскую, Калужскую, Самарскую, Саратовскую и целый ряд других, в большинстве из которых он скитался во время гонений. С. умер в глубокой старости: по одним источникам, в 1716 г. ("окончался плотию на сотом году"), по другим даже еще позже, между 1718—1720 гг. В качестве лжехриста его заменил Прокофий Лупкин. Тело С. было перенесено в женский Ивановский монастырь, где над его могилою сектантами устроен был памятник с надписью: "Погребен святой угодник Божий". К могиле на поклонение стекались массы последователей С., поэтому в 1739 г., по повелению Императрицы Анны Иоанновны, труп его вместе с трупом Прокофия Лупкина был выкопан из земли "через палачей", вывезен в поле, сожжен, а прах рассеян по воздуху. Память о С. и до сих пор составляет предмет благоговения хлыстов; места, отмеченные какими-либо событиями из его жизни и деятельности, почитаются святыми, равно как и вещи, употреблявшиеся при жизни им или Даниилом Филипповым. Так, стол, за которым, по преданию, беседовали эти два главных распространителя секты, сохранялся у хлыстов до 1845 г., когда был конфискован властями и передан в кабинет раскольничьих вещей; до конца 60-х годов XIX ст. в одном московском хлыстовском семействе сохранялись коврик, платок, кресло, скамейка и др. вещи, бывшие в употреблении во времена С. Воспоминания о различных событиях из его жизни и празднование их приурочивается хлыстами к православным праздникам, чтобы, празднуя в другие дни, тем самым не вызывать подозрений в принадлежности к секте.

"Указ Императрицы Анны Иоановны свят. Синоду", "Полное Собрание Закон.", т. IX, № 6613 и "Чтен. Общ. Истор. и Древн. Российск.", кн. VI, стр. 66—74. — И. Снегирев, "Основатели секты "людей Божиих" Иван Суслов и Прокофий Лупкин", "Правосл. Обозрение", 1862 г., июль, стр. 324—328. — Ил. Б — в, "Данные сороковых годов XVIII столетия для истории тайной беседы святых отец", там же, 1862 г., август, стр. 444—457. — Варадинов, "История министерства внутренних дел", СПб., 1863 г., т. VIII. — Гр. Протопопов, "Опыт исторического обозрения мистических сект в России", "Труды Киевской Духовной Акад.", 1867 г., № 10, стр. 89—119. — И. Добротворский, "Люди Божии — русская секта так называемых духовных христиан", Казань, 1869 г. — В. Барсов, "Русский простонародный мистицизм", "Христианск. Чтен.", 1869 г., сент., стр. 418—481. — Его же, "Новейшие исследователи русского раскола", "Православн. Обозрен.", 1873 г., янв., стр. 126—162. — Мельников, "Тайные секты", "Русск. Вестник", 1868 г., № 5, стр. 5—70. — Его же, "Белые голуби", там же, 1869 г., № 3, стр. 312—388. — Н. Реутский, "Люди Божии и скопцы", M., 1872 г. — Записка Сергеева, "Изъяснение раскола, именуемого христовщина или хлыстовщина", рукопись, хранится в архиве синода; напеч. в "Чтен. Общ. Истор. и Древн. Российск. — , 1873, 1, V, стр. 31—38 и 1874, 3, V, стр. 62. — Свящ. А. Рождественский, "Хлыстовщина и скопчество в России", М., 1882 г. — К. Кутепов, "Секты хлыстов и скопцов", Казань, 1882 г. — "Сборник Липранди и Кельсиева", вып. II, 1861 г., стр. 125—135, 287—290; вып. III, 1862 г., стр. 110. — Статьи Добротворского в "Правосл. Собес.", 1858 г., ч. I, стр. 333—364; ч. II, стр. 361—407; 1860 г. ч. III. — "Розыск Дмитрия Ростовского", ч. 3, гл. 18, стр. 559—560. — .Учено-литературн. прибавление к "Биржевым Ведомостям", 1866 г., июнь. — "День", 1864, № 33. — "Тамбовск. Епарх. Ведом.", 1862 г., № 5; 1864 г., №№ 11 и 12. — "Домашняя Беседа", 1867 г., II, стр. 285—294. — "Русская старина" A. Мартынова, т. 2, M., 1857 г., стр. 12. — Γ. Панов, "О хлыстах и скопцах и их лжеучители", "Душеполезн. Чтение", 1889 г., № 7. — Свящ. Д. Сперанский, "Хлыстовщина — одна из мистических русских сект", "Странник", 1895 г., т.т. I и II. — И. Корниенко, "К вопросу о происхождении секты “людей Божиих”", "Вера и Разум", 1896 г., т. II, ч. 2. — H. Ивановский, "Секта хлыстов в ее истории и современном состоянии", СПб., 1898 г. — Т. Маргаринов, "История русских рационалистических и мистических сект", Кишинев, 1902 г. — А. Poritzmeyer, "Die Gottesmenschen und die Skopzen in Russland", Berlin, 1883.

{Половцов}

Суслов, Иван Тимофеевич

— деятельный помошник Данилы Филиппова в деле распространения хлыстовской секты (см.). С. был родом из Владимирской губ., Муромского уезда, деревни Максаковой; род. около 1616 г. Когда ему было 33 года, позвал его к себе в деревню Старую Данило Филиппов, который и дал ему "божество", повелев ему идти на проповедь. С. начал ревностно распространять свое учение между односельчанами и жителями окрестных сел. Успех был полный: скоро у него появилось 12 апостолов, таких же фанатических приверженцев нового учения, как и он сам, а также богородица. Во главе этих лиц С. отправился в нынешнюю Нижегородскую губ. и проповедовал на Оке и на Волге. Везде, куда ни являлся С., он находил последователей. По свидетельству св. Димитрия Ростовского, в селе Работках Суслову открыто воздавали божеские почести: он садился на приготовленный для него престол, на голове его было нечто вроде венца. Исторических свидетельств о преследованиях С. и его учеников мы не имеем; о них существуют только рассказы самих хлыстов, приписывающие Суслову неоднократное воскресение. Можно допустить, что С. действительно не раз попадался в руки правосудия, но всякий раз благодаря, с одной стороны, своей изворотливости, а с другой — сочувствию и денежной помощи своих единомышленников избавлялся от заслуженного им наказания. Сами хлысты не скрывают этой действительной причины спасения своего лжехриста. С 1672 г. С. спокойно жил в Москве под именем "темного богатины". Он имел там собственный дом, называвшийся "домом божиим", "сионским" и "новым Иерусалимом"; сюда собирались последователи С. для совершения своих молений. Позднейшие официальные расследования (в 1733 г.) показали, что многие из московских монастырей были заражены хлыстовщиной еще во времена С. и несомненно при его участии. С. умер в 1716 г.; тело его было перенесено в женский Ивановский монастырь, где над его могилою устроен был памятник с надписью: "погребен святой угодник Божий". Могила эта и памятник чествовались хлыстами, но в 1739 г. по повелению императрицы Анны Иоанновны труп С. вместе с трупом другого лжехриста, Прокопия Лупкина, был выкопан из земли через палачей, вывезен в поле, сожжен и развеян по воздуху. Память о лжехристе С. до сего времени составляет предмет благоговения хлыстов. Места, прославленные какими-либо событиями из жизни и деятельности С., почитаются у хлыстов святыми, равно как и вещи, употреблявшиеся лжесаваофом (Данилой Филипповым) и лжехристом С. при их жизни. Так, стол, за которым, по преданию хлыстов, беседовали Данило Филиппов и С. в то время, когда последний жил в Москве, сохранялся у хлыстов до 1845 г., когда был взят и поступил в кабинет раскольничьих вещей. По свидетельству Реутского, в одном московском хлыстовском семействе до последнего времени сохранялись коврик, платок, кресло, скамейка и другие вещи, бывшие в употреблении во времена Данилы Филиппова и С. Ср. И. Снегирев, "Основатели секты "людей божиих" — лжехристы Иван С. и Прокопий Лупкин" ("Правосл. обозрение", 1862, № 8); Ил. Б — в, "Данные сороковых годов XVIII столетия для истории тайной беседы святых отец" (ib.); И. Добротворский, "Люди Божии, русская секта так назыв. духовных христиан" (Казань, 1869); Гр. Протопопов, "Опыт исторического обозрения мистических сект в России" ("Труды Киевской дух. академии", 1867, № 10); Н. Реутский, "Люди божьи и скопцы" (М., 1872); свящ. А. Рождественский, "Хлыстовщина и скопчество в России" (М., 1882); К. Кутепов, "Секты хлыстов и скопцов" (Казань, 1882); H. Ивановский, "Секта хлыстов в ее истории и современном состоянии" (1898).

{Брокгауз}