В чем особенность развития России как мобилизационного общества

Можно выделить несколько типов общественного развития: эволюционный, инновационный и мобилизационный. Эволюционный тип представляет собой естественноисторическое развитие за счет постепенного вызревания факторов и условий социально-экономической динамики без сознательного вмешательства людей в общественные процессы. Основу инновационного и мобилизационного развития, напротив, составляет целесообразная деятельность людей, направленная на преобразование всех сторон жизни общества. Инновационный тип — это процесс поиска и реализации нововведений, позволяющий повысить эффективность функционирования общественного производства и усилить степень реализации потребностей членов общества за счет сознательного культивирования внутренних факторов развития, прежде всего таких, как наука и техника, область применения которых постоянно расширяется во всех сферах человеческой жизнедеятельности. Мобилизационный тип развития осуществляется за счет сознательного вмешательства в механизмы функционирования общества. Такой тип развития является или средством выхода из застойного состояния, или инструментом ускорения эволюционных процессов, то есть таких процессов, когда стимулы «к самовозвышению и самоусовершенствованию человеческой популяции и условий ее существования формировались исключительно как реакция на внешние возмущения» (А. Г. Фонотов). Поэтому мобилизационный тип развития представляет собой один из способов адаптации социально-экономической системы к реальностям изменяющегося мира и заключается в систематическом обращении в условиях стагнации или кризиса к чрезвычайным мерам для достижения экстраординарных целей, представляющих собой выраженные в крайних формах условия выживания общества и его институтов. Можно выделить несколько характерных черт мобилизационного типа развития. Во-первых, он используется прежде всего в тех ситуациях, когда необходима быстрая реакция системы на создавшиеся условия, угрожающие ее существованию. Во-вторых, для мобилизационного типа развития обязательной является строгая определенность чрезвычайных его целей, таких, например, как ликвидация разрыва и отставания, выход на заданные рубежи, обретение лидерства в определенной области, устранение внешней угрозы. Строгая определенность целей, выступающая как основной мотивирующий и ориентирующий элемент; позволяет концентрировать ресурсы и сверхусилия на приоритетных направлениях, обеспечивающие быстрое достижение (любой ценой) этих целей. В-третьих, из самой природы чрезвычайных целей вытекает высокая интенсивность функционирования системы для скорейшего выполнения поставленных задач, поскольку их решение в определенные сроки является условием выживания самой системы. Обычно, необходимая для достижения чрезвычайных целей интенсификация сверхусилий сопровождается временным отключением экономических механизмов и сверхэксплуатацией трудовых ресурсов. В-четвертых, важным признаком мобилизационного развития является высокоцентрализованная система управления, носящего «механистический» характер. Это — нормативистская, программно-целевая модель управления, поскольку будущее состояние системы конструируется в качестве желаемого ее устройства. Сильной стороной такой системы управления является способность его субъекта быстро решать поставленные задачи, поскольку конкретность целей и планов позволяет концентрировать усилия и ресурсы по их выполнению на приоритетных направлениях и достаточно эффективно контролировать этот процесс. Государство при такой «жесткой» системе управления, выступая его основным субъектом, наиболее полно реализует такую свою функцию, как монополия принудительной власти, поскольку такое управление предполагает внеэкономическое принуждение и подчинение тех элементов управляемой системы, которые выбиваются из общего движения к цели. Слабость такой модели управления кроется в изначальной посылке, что будущее состояние общества как сложной системы может быть сконструировано, что цели развития могут быть определены без учета его социокультурной специфики, что существует некое оптимальное социальное решение до его реализации. Все это порождает иллюзию того, что «власть всесильна», если она опирается на модель управления, построенную по логике: «цель — средства — принуждение». Основу российской (евразийской) цивилизации составлял мобилизационный тип социального развития. В литературе неоднократно обращалось внимание на то, что Россия время от времени под влиянием внешних факторов попадала в чрезвычайные обстоятельства, и необходимость выживания общества вынуждала российское правительство обращаться к чрезвычайным средствам. Отмечая эту характерную черту российской истории, П. Милюков подчеркивал, что именно она обусловила возникновение на необозримых просторах между Востоком и Западом «военно-национального государства». Преобладание внешних факторов роста над внутренними, по мнению П. Милюкова, определило специфику политической эволюции России, без уяснения которой трудно понять развитие других сторон русского общества. Эти факторы обусловили также к последующий рост Российского государства, опережавшего в своей эволюции потребности внутренней социально-экономической жизни. Доминантой и основной движущей силой развития «военно-национального государства» была перманентная потребность в обороне и безопасности, которая сопровождалась политикой внутренней централизации и внешней экспансии. Такая политика обеспечивала территориально-государственную целостность и блокировала тенденции к дезинтеграции за счет прежде всего авторитета власти и насилия, с помощью которых политический режим принуждал население принимать любые лишения при решении задач мобилизационного развития. Этот массированный потенциал насилия, которым обладала государственная власть в России, выдвигал политические факторы на первое место среди прочих источников этого развития. Таким образом, одной из особенностей мобилизационного развития России было доминирование политических факторов и, как следствие, гипертрофированная роль государства в лице центральной власти. Это нашло выражение в том, что правительство, ставя определенные цели и решая проблемы развития, постоянно брало инициативу на себя, систематически используя при этом различные меры принуждения, опеки, контроля и прочих регламентации. Неэффективные с социально-экономической точки зрения методы экстенсивного хозяйствования компенсировались в России природными ресурсами, широким использованием принудительного труда и военными приобретениями. В современной литературе отмечается, что на протяжении всей российской истории природные ресурсы представляли собой мощнейший источник компенсации разорительных методов хозяйствования. Эксплуатация природных богатств страны в периоды острых экономических и социальных потрясений позволяла включать практически неисчерпаемые факторы стабилизации и в существенной мере тормозить сползание страны к кризису. Большую роль в качестве фактора компенсации в России играл принудительный труд. До отмены крепостного права в 1861 г. в стране преобладали его открытые формы, причем не только в сельскохозяйственном, но и в промышленном производстве. Обращение к принудительному труду в широких масштабах было обусловлено тем, что государство, начиная с Петра I, насаждая фабрично-заводскую промышленность, стремилось к достижению своих целей при отсутствии соответствующих социально-экономических условий и платежных средств. В пореформенный период в условиях быстрого развития капиталистических отношений резко возросла численность вольнонаемных рабочих, однако роль скрытых форм принудительного труда еще долгое время оставалась значительной. Это находило свое выражение не только в сохранении целого ряда государственных повинностей и общинных работ в деревне, выполнявшихся бесплатно, но и в артельных формах найма рабочих, натуральных видах заработной платы, значительных штрафах, низкой стоимости рабочей силы. Характерно, что даже южные горнопромышленники, столкнувшись с проблемой нехватки рабочей силы, стремились решить ее внеэкономическими методами, обратившись за разрешением к правительству об открытии при шахтах за счет предпринимателей тюрем с правом использования заключенных на подземных работах. Одним из крайних средств компенсации мобилизационной экономики выступали военные приобретения. Другая особенность мобилизационного развития России состояла в том, что особая роль внешних факторов вынуждала правительство выбирать такие цели развития, которые постоянно опережали социально-экономические возможности страны. Поскольку эти цели не вырастали органическим образом из внутренних тенденций ее развития, то государство, действуя в рамках старых общественно-экономических укладов, для достижения «прогрессивных» результатов прибегало в институциональной сфере к политике «насаждения сверху» и к методам форсированного развития экономического и военного потенциала. Третьей особенностью была тесная связь между мобилизационным типом развития России и потенциалом военной угрозы, которая оказывала огромное влияние на проведение государственных реформ в России, прежде всего в области управления, финансов и военного дела. Кроме того, внешняя опасность заставляла правительство постоянно сохранять высокий уровень затрат на военные нужды. Еще одна особенность мобилизационного типа развития России была обусловлена ее социокультурной спецификой, которая в современной литературе получила название «раскола культуры» «Раскол — патологическое состояние общества, характеризуемое застойным противоречием между культурой и социальными отношениями, между субкультурами одной культуры... Для раскола характерен «заколдованный круг», то есть активизация позитивных ценностей в одной из двух частей расколотого общества, что приводит в действие силы другой части общества, отрицающие эти ценности. Активизация ценностей прогресса и развития, стремление идти по пути модернизаций может активизировать статичные традиционалистские ценности определенной части народа. Вместе с тем активизация ценностей традиционализма толкает часть общества к просветительским ценностям, к напряженной борьбе за прогресс. Иначе говоря, стремление каждой из расколотых частей общества порождает двойной эффект бумеранга, то есть обоюдное стремление этих частей действовать в противоположном направлении, «в лоб» друг другу, парализуя и разрушая друг друга» (А. Ахиезер). В России, как мобилизационном обществе, эта социокультурная специфика обнаруживает себя прежде всего в различиях между культурой управляющих и культурой управляемых. Культура держателей государственной власти в России основывалась, с одной стороны, на вотчинной манере ее державного отправления, а с другой, — начиная с Петра I, на периодически усиливавшихся политических идеях «вестернизации» страны. Культура «безмолвствующего большинства», напротив, базировалась на традиционных ценностях этатизма, патернализма, примитивного утилитаризма, социального утопизма и эсхатологизма. Раскол культуры приводит к поляризации ценностей в разных социальных группах, что затрудняет взаимопроникновение ценностей и, соответственно, диалог культур. Культурное взаимонепонимание порождает социальный конфликт, который не может разрешился в форме консенсуса, договора, согласования интересов. Конфликт в условиях раскола культуры не завершается типичным для западных стран переговорным процессом, он как бы откладывается, то ли в результате «сговора» о взаимном временном «уважении» ценностей друг друга, то ли в ходе «бегства» одной из сторон в иное социальное пространство. Но чаще всего такие конфликты заканчиваются подавлением культурных ценностей проигравшей стороны. Интенсивность мобилизационного развития России на разных этапах российской истории была неодинаковой. Например, в пореформенную эпоху, в период быстрого развития капитализма и индустриального бума черты мобилизационного развития проступают менее явно в силу появления целого ряда инновационных процессов. Но даже в это время российское общество в целом сохраняло мобилизационный характер, и государство продолжало играть доминирующую роль в его истории. Крупные государственные инвестиции в железнодорожное строительство, оборонную промышленность, затем сельское хозяйство, привлечение иностранного капитала выполняли важнейшую динамизирующую роль в хозяйственной жизни страны. Развитие мобилизационного общества носит «пульсирующий», циклический характер. В России это нашло выражение прежде всего в территориальной пульсации. Для России одним из важнейших условий ее существования была внутренняя колонизация. Однако территориальная экспансия хотя и носила систематический характер, проходила «всплесками», пик которых падал на конец стабилизационных эпох российской истории. Циклический характер развития России проявлялся в периодически повторяющихся «взлетах» и «падениях» российского государства на протяжении всей его более чем тысячелетней истории. В ней можно выделить, три глобальных цикла-периода, продолжительностью примерно в 375—380 лет. Первый период (862 — 1238 гг.): от образования древнерусского государства до татаро-монгольского нашествия. Второй период (1238—1613 гг.): от татаро-монгольского нашествия до «Великой смуты». Третий период (1613 — 1990 гг.): от воцарения династии Романовых до распада СССР. Каждый из этих циклов-периодов включает в себя три стадии — «стабилизации», «нормального развития» и «упадка» . Начало каждого цикла связано с обострением системного кризиса российского общества, для преодоления которого приходилось искать принципиально новые формы его государственного устройства, идеологам и культуры при сохранении в целом социального генотипа мобилизационного характера. Этот поиск и составлял основное содержание «стабилизационного» этапа, длительностью примерно в 110 лет. В конце каждого такого этапа появляются выдающиеся «собиратели» русских земель (Святослав, Иван Калита, Петр I), проводившие активную территориально-экспансионистскую политику. Стадия «нормального развития» (около 150 лет) характеризуется быстрой колонизацией новых территорий и «взлетом» Российского государства. На этой стадии мы встречаем таких крупных государственных строителей, преобразователей России, как Ярослав Мудрый и Владимир Мономах, Дмитрий Донской и Иван III, Екатерина II и Александр II. Последние же 100— НО лет каждого цикла (стадия «упадка») — это период территориального сжатия, нарастания кризисных явлений в обществе и «падения» российской государственности. На этой стадии появляются государственные деятели, которые предпринимают попытку с помощью радикальных преобразований остановить сползание общества в ситуацию кризиса и добиваются поначалу определенных успехов, но в целом все их реформаторские преобразования заканчиваются глубоким системным кризисом общества (Андрей Боголюбский и Всеволод «Большое Гнездо», Иван IV и Борис Годунов, Николай II, Иосиф Сталин и Михаил Горбачев).