Вооруженные силы – защитник или противник самодержавия

Одна из главных задач военной контрразведки – контроль над лояльностью военнослужащих вооруженных сил по отношению к действующей власти. Если не уделять этому достаточного внимания, то возможен военный переворот (восстание декабристов в 1825 г.) или армия позволит радикальной оппозиции реализовать свои политические планы (Октябрьская революция в 1917 г.). В обоих случаях власть знала о том, что в армии начались брожения, но ничего не сделала для нейтрализации смутьянов. Проблемы с лояльностью армейских офицеров после окончания Отечественной войны 1812 г. власть впервые ощутила за несколько лет до декабря 1825 г., когда на Сенатской площади в СанктПетербурге произошло событие, известное как «восстание декабристов». В октябре 1820 г. отказались подчиняться приказу солдаты лейбгвардии Семеновского полка. После этого происшествия 4 января 1821 г. император Александр I утвердил проект создания Тайной военной полиции и выделил на ее содержание 40 000 рублей в год. Она должна была обслуживать гвардейский корпус. Ее основная задача – сбор информации «не только обо всех происшествиях в вверенных войсках, но еще более – о расположении умов, о замыслах и намереньях всех чинов». При этом планировалось обойтись минимальными средствами. Штат нового органа состоял из 12 «смотрителей». Девять из них должны были следить за поведением и высказываниями нижних чинов в банях, трактирах и других общественных местах. Остальные трое – надзирать за офицерами. Также был назначен и управляющий библиотекарь Гвардейского штаба М.К. Грибовский216. Со своей задачей она справилась частично. Так, сотрудникам этого органа удалось проникнуть в руководящий орган «Союза благоденствия» – Коренной совет и подготовить подробный отчет о самом тайном обществе, его целях, персональном составе и конкретной антиправительственной деятельности. Правда, власти никак не среагировали на это сообщение. Как и на многочисленные доносы, которые начали поступать на имя императора в 1825 г.217, Российский император так и не принял решительных мер по отношению к заговорщикам. Вернее, только за девять дней до своей смерти он прикажет начать аресты выявленных членов тайных обществ. Восстание декабристов послужило очередным серьезным напоминанием императору, что он не всегда может рассчитывать на армию и за ней нужно внимательно и постоянно присматривать. Особенно за расквартированными в столице гвардейскими частями. Напомним, что в истории Российской империи был период «дворцовых переворотов» (1725–1762), когда политику государства определяли отдельные группировки дворцовой знати, которые активно вмешивались в решение вопроса о наследнике престола, боролись между собой за власть, осуществляли дворцовые перевороты. Решающей силой дворцовых переворотов была гвардия, привилегированная часть созданной Петром регулярной армии (это знаменитые Семеновский и Преображенский полки, в тридцатые годы XVIII в. к ним прибавились два новых, Измайловский и Конногвардейский). Ее участие решало исход дела: на чьей стороне гвардия, та группировка одерживала победу. Гвардия была не только привилегированной частью русского войска, она являлась представительницей целого сословия (дворянского), из среды которого почти исключительно формировалась и интересы которого представляла. По аналогии можно сказать, что к 1917 г. российская армия, укомплектованная крестьянами (они составляли до 90% населения страны), тоже выражала интересы своего сословия. Добавьте к этому тот факт, что в начале прошлого века офицеры, да и сам «царь батюшка» не пользовались непререкаемым авторитетом, в отличие от начала XIX в. Поэтому рассчитывать на то, что офицеры смогут удержать контроль над распропагандированной агитаторами радикальной оппозиции солдатской массой, было бы неразумно. Первые тревожные «звонки» для власти прозвучали в последней четверти XIX в. О военнореволюционной организации «Народная воля» (1881–1883) мы подробно расскажем ниже, а сейчас опровергнем одно распространенное заблуждение: после восстания декабристов власти ничего не сделали для того, чтобы предотвратить аналогичные события в будущем. В 1826 г. Третьим отделением было организовано агентурное обеспечение гвардии, т.к. именно она активно участвовала в «дворцовых переворотах» в соответствующую эпоху и в восстании декабристов. В Секретном архиве» Третьего отделения сохранилось несколько дел под общим названием «Агентурные донесения и записки о наблюдении за состоянием воинских частей Петербурга». Оговоримся сразу: Третье отделение не имело собственной агентуры, а пользовалось услугами жандармских офицеров218. К началу тридцатых годов выяснилось, что офицеры гвардейских полков не представляют угрозы для власти, поэтому основное внимание было уделено частям и соединениям, куда были высланы участники тайных обществ219. Характеризуя настроение гвардейских полков, глава Третьего отделения А.Х. Бенкендорф в отчете своего ведомства за 1840 г. сообщил царю: «Ропоту не слыхать, и в войске этом с некоторого времени какаято тишина. Нельзя скрывать, что тишина всея происходит не от удовольствия, напротив, кроется вообще какоето глухое чувство, заставляющее употреблять скрытность и осторожность в самых выражениях, и вообще, в молодых офицерах веселость, очевидно, уменьшилась»220. Известно несколько случаев нейтрализации тайных обществ, аналогичных по своей идеологии декабристам. Так, в 1826 г. была ликвидирована тайная офицерская группа Николая Завалишина. Весной того же года был арестован гвардейский штабскапитан Алексеев за сочинение стихов политического содержания и пропаганду идей декабристов. Ему грозила смертная казнь, но в качестве меры наказание было назначено многолетнее тюремное заключение. Другой поэт и офицер Алексей Полежаев был разжалован в солдаты и отправлен на Кавказ в действующую армию221. Другое воинское соединение, которое находилось под пристальным вниманием Третьего отделения, был Отдельный Кавказский корпус. Здесь служили разжалованные в рядовые за различные преступления офицеры, а также участники тайных обществ. И здесь у Третьего отделения не было своей агентуры. Непосредственное наблюдение за теми, кто скомпрометировал себя в глазах власти, осуществлялось с помощью командования корпуса222. Справедливости ради отметим, что Третьему отделению, кроме выполнения одной из функций военной контрразведки (контроль за лояльностью армии), приходилось заниматься и обычной контрразведкой. В частности, в СанктПетербурге у нее была развитая агентурная сеть, которая состояла из мелких чиновников, работников гостиниц, ресторанов и театров. Эти люди следили за прибывшими в город иностранцами и иногородними223. Впрочем, дело не ограничивалось исключительно наружным наблюдением. В начале тридцатых годов была сформирована система наблюдения за иностранными подданными. Вот как она функционировала. Обо всех иностранцах, легально планирующих посетить Российскую империю, в Третьем отделении узнавали из МИДа (русские послы докладывали в Петербург обо всех желающих получить визу) и таможни (в момент пересечения границы). Обо всех перемещениях внутри России докладывали жандармские штабофицеры. Учитывая то, что тогда путешествующих по России иностранцев было не так уж много, да и сложно им было затеряться среди местного населения, поэтому можно утверждать, что любой иноземный гость попадал в поле зрения Третьего отделения. И там решали – можно ему или нет путешествовать по стране. Иногда визитера могли вежливо «депортировать» из России. Так, в 1835 г. агент Бенкендорфа познакомился с французом Флаттоном, который намеревался отправиться на обучение в Харьковский университет. Однако на студента он похож не был, и Бенкендорф предложил Николаю I отправить француза на родину. Краткая резолюцию императора гласила: «Счастливого пути молодому человеку 23 лет». Другой пример. В 1837 г. англичанин Браун, как следовало из полученных агентурных данных, был «отправлен из Англии обществом покровителей польских выходцев для собирания как в столицах, так и в Царстве Польском, различных сведений и для исполнения какихто поручений… поэтому немедленно по прибытии сюда его ему было сделано надлежащие внушение, убедившее его, что цель его приезда известна, и он, увидев себя обнаруженным, охотно последовал данному ему совету возвратиться, откуда приехал»224.