ЗАГОВОР ПРОТИВ МУССОЛИНИ

Италия. 1943 год 23 января 1943 года части британской армии оккупировали Триполи — последнее колониальное владение итальянского королевства. Потери итальянцев на всех фронтах были огромными, и многие на Апеннинах видели спасение королевства в разрыве союза с Германией. Немцы, однако, считали, что ось Берлин — Рим — Токио незыблема, пока у власти остается Муссолини. Они явно не представляли, насколько сильны в Италии опозиционные настроения. Уже в ноябре 1942 года, когда генерал Монтгомери в Северной Африке у Эль-Аламейна сокрушил итальянскую армию, почва для заговора вполне созрела. Вначале дело ограничивалось намеками и предложениями, тайными переговорами и встречами, в которых участвовали представители двора и офицеры генерального штаба. По мере разрастания заговора в него оказался втянуты и сам король, а также министр королевского двора герцог Пьетро дАкваро-не, принцесса Мария и ее супруг — наследник престола Умберто. Правда, были генералы (среди них — Витторио Амброзио), считавшие, что и король должен уйти, ибо его личность «тоже отождествлялась с фашизмом». В то время как маршал Бадольо и Амброзио вместе с другими генералами — Кастельяно и Карбони обсуждали эти планы и взвешивали свои шансы на успех, несколько фашистских министров Муссолини также готовили заговор, направленный на свержение дуче. Наиболее влиятельными и заметными фигурами среди них были министр образования Джузеппе Боттаи и граф Дино Гранди, министр юстиции, холеный, амбициозный, импозантный интеллектуал с изысканными манерами. 3 июня Гранди приватно беседовал с королем, недвусмысленно предлагая ему избавиться от Муссолини. Виктор Эммануил дал понять, что может воспользоваться лишь конституционными средствами, то есть решением Большого фашистского совета, дающим ему право на смещение главы кабинета. Гранди остался очень доволен разговором, решив, что новым премьер-министром станет он сам. Однако у короля были иные планы. Последний плел свою интригу. Буффарини-Гвиди, помощник министра внутренних дел, через бывшую любовницу дуче Анджелу Курти предупредил Муссолини о заговорах, которые плели вокруг дуче Гранди и Боттаи. По секрету он сообщил, что в поведении министра иностранных дел графа Чиано и Фариначчи тоже появились признаки нелояльности. Муссолини не очень встревожился. Дуче не верил в серьезность намерений своих приспешников. «Стоит мне свистнуть, — уверенно заявлял он, — и они мне мигом зааплодируют». Через несколько дней после получения письма от Анджелы Курти он устроил очередную кадровую перестановку. Граф Гранди был смещен с поста министра юстиции, однако ему позволили сохранить за собой место председателя палаты депутатов. Боттаи лишился поста министра образования, однако за ним осталось его место в Большом фашистском совете. Граф Чиано и его заместитель Бастиа-нини покинули министерство иностранных дел. Чиано получил место посла при Святом престоле. Прошла зима, наступила весна 1943 года. Заговоры — антироялистские, антифашистские, антигерманские — множились и разрастались. В действительности было очень трудно определить, как писал приехавший в Рим из посольства в Будапеште Анфузо, «кто в каком заговоре состоит», однако было очевидно, что все они преследовали одну цель — свержение дуче. 16 июля несколько крупных партийных чиновников встретились в Риме с дуче и настояли на необходимости созыва Большого фашистского совета. Поначалу Муссолини отверг эту идею, но затем согласился провести Совет в субботу 24 июля. В полдень 21 июля Дино Гранди встретился с президентом Итальянской Академии Федерцони. Гранди познакомил его с проектом резолюции, которую он намеревался представить на рассмотрение Большого фашистского совета. В документе говорилось о необходимости передать всю полноту власти королю. Иными словами, Муссолини должен был отказаться от власти. Федерцони одобрил резолюцию. Обрадованный Гранди затем посетил Бот-таи, Бастианини и Альбини, трех влиятельнейших членов Большого фашистского совета. Все они согласились поддержать на заседании его резолюцию. К удивлению Гранди, секретарь партии Карло Скорца также склонялся к тому, чтобы одобрить его предложение. Однако Скорца показал копию резолюции Муссолини. Дуче, быстро прочитав документ, не выказал особой тревоги, заметив при этом, что решение это «неприемлемо и достойно презрения». Получив поддержку влиятельных политиков, Гранди попросил о встрече с дуче, так как, по его словам, не хотел «сойти за заговорщика» и надеялся склонить его к отставке. 22 июля в пять часов вечера Гранди появился в Палаццо Венеция. Он зачитал свою резолюцию и затем привел аргументы в ее пользу. Муссолини не прерывал его, продолжая наблюдать за визитером с выражением надменного презрения. Когда же речь была окончена, он сказал: «Оставьте меня. Мы увидимся на Большом совете». Реакция Муссолини насторожила Гранди. Он решил уступить Боттаи, предложившему вовлечь в заговор Чиано. Хотя Гранди в общем и не доверял Чиа-но, он был вынужден признать, что его поддержка привлечет многих колеблющихся, которые отдадут свои голоса в пользу этой резолюции. Гранди не сомневался, что в случае его ареста большинство заговорщиков тут же переметнутся на сторону Муссолини. «В глубине души, — говорил он, — единственный человек, которому я абсолютно доверял, был Федерцони». За несколько дней до решающих событий благосклонная фортуна предоставила Муссолини последний шанс изменить ситуацию. 18 июля германский посол Маккензен передал дуче срочное приглашение на встречу с Гитлером в Фельтре. Эта встреча не входила в планы заговорщиков и вызвала среди них некоторое замешательство. Ведь стоило Муссолини хотя бы намекнуть Гитлеру на необходимость вмешательства, как фюрер принял бы экстренные меры. По дороге в Фельтре сопровождавший дуче генерал Амброзио предпринял последнюю попытку изменить ситуацию— он настоятельно убеждал Муссолини поставить Гитлера перед фактом выхода Италии из войны в течение 15 дней. Но дуче не понял внутреннего смысла этого демарша и не осмелился перечить Гитлеру. Фюрер по обыкновению много говорил, кричал, срываясь на истерику, требовал дополнительных усилий, мобилизаций и завинчивания гаек. Под шквалом сыпавшихся на него обвинений дуче угрюмо молчал. Он мысленно радовался тому, что отказался от услуг переводчика: уж очень не хотелось ему иметь лишнего свидетеля своего унижения. Наконец фюрер замолк и даже пообещал немного помочь материалами и военной техникой. На том диктаторы и расстались. Муссолини стоял на аэродроме с поднятой в фашистском приветствии рукой до тех пор, пока самолет Гитлера не скрылся из виду, а затем повернулся к своей свите и с победным видом заявил, что фюрер обещал предоставить Италии все необходимое для продолжения войны. Во время переговоров в Фельтре произошло еще одно событие, побудившее заговорщиков к решительным действиям, — союзническая авиация впервые бомбила Рим. За три часа на город было совершено четыре массированных налета, но ни один самолет противника не был сбит. Около 1400 римлян погибло, 6 тысяч были ранены, многие здания превратились в руины. На следующий же день король Виктор Эммануил поручил генералам Амброзио, Карбони и Кастеллано принять меры по устранению Муссолини. Монарх спросил маршала Бадольо, готов ли он заменить Муссолини на посту главы правительства, и тот согласился, предложив нефашистскую администрацию, возглавляемую социалистом Бономи и бывшим премьер-министром Орландо. На случай сопротивления чернорубашечников Амброзио начал стягивать к Риму верные монархии войска, а бывший начальник полиции Сениз отрабатывал детали ареста диктатора. Утром 24 июля Скорца информировал дуче о заговоре генералов и о решении короля назначить новым премьер-министром маршала Бадольо. Муссолини механически твердил, что ему следует опасаться только американских танков, а вечером состоится лишь обычная встреча и беседа товарищей. Обладая тонким политическим чутьем, дуче понимал, что тучи над ним сгущаются. 24 июня, выступая на Большом фашистском совете, он пытался в завуалированной форме даже угрожать заговорщикам, но скрытые угрозы остались риторикой, а утверждения, будто союзники непременно разрушат итальянскую промышленность, звучали неубедительно. Дуче говорил, что в лице Германии итальянцы нашли искреннего и постоянного союзника. Это была самая важная и самая неудачная речь великого диктатора. Решающим было выступление Гранди. «Я собираюсь повторить здесь, перед Большим советом, то, что я говорил дуче позавчера, — начал он. — Предлагаю следующую повестку дня». И Гранди зачитал свою резолюцию. «Вы навязали Италии диктатуру, — говорил он, — которая исторически аморальна. На протяжении долгих лет Вы держали в своих руках три ведущих министерства. И чего вы добились? Вы уничтожили дух вооруженных сил. На протяжении долгих лет Вы душили нас вот этими похоронными одеждами. На протяжении долгих лет, выбирая одного из нескольких кандидатов на важнейшие посты, Вы неизменно выбирали худшего». Гранди говорил больше часа. Муссолини сидел и в абсолютной тишине слушал эту речь, которую он позднее называл «яростной филиппикой — речью человека, который наконец дал выход долго сдерживаемой обиде». Затем выступил Чиано. Он обратился к истории провалившегося итало-германского альянса. Никто не сомневался, что он поддержит резолюцию Гранди. Следующий оратор, Фариначчи, попытался защитить немцев. Он предложил Совету собственную резолюцию, в которой провозглашалась солидарность фашистской Италии с национал-социалистской Германией, а главе правительства предлагалось обратиться к королю с просьбой принять командование над всеми вооруженными силами, чтобы «таким образом продемонстрировать всему миру, что все население ведет борьбу за спасение и честь Италии, объединившись под его руководством». После полуночи, когда заседание продолжалось уже более семи часов, Муссолини предложил Скорце перенести заседание на завтра. Он сказал, что неважно себя чувствует и не может переутомлять себя. «Раньше, — возразил жестко Гранди, — Вы держали нас здесь до пяти утра, обсуждая всякие мелочи и пустяки. Мы не уйдем отсюда, пока не будет обсуждена моя резолюция и по ней не будет проведено голосование». Он согласился на десятиминутный перерыв. Около четверти третьего Муссолини резко прервал дискуссию. «Споры были долгими и всех утомили. На рассмотрение вынесены три предложения. Гранди был первым, поэтому его проект я выношу на голосование.. » На заседании присутствовало двадцать восемь членов Совета При голосовании из них воздержался лишь один — граф Суардо. Скорца, Полверелли, Буффарини-Гвиди и Гальбиати голосовали «против», их поддержали еще три человека Фариначчи голосовал за свою резолюцию. Девятнадцать голосов было отдано за предложение Гранди. Муссолини быстро собрал свои бумаги и встал. В дверях он обернулся и спокойно, но с горечью в голосе, произнес: «Вы спровоцировали кризис режима». Описание событий утра этого дня, составленное Анфузо, свидетельствует, сколь плохо заговорщики знали о планах двора и как мало они доверяли друг другу. В Монтечиторио, по словам Анфузо, «Гранди с Чиано уединились в углу и повели беседу». Вскоре они стали спорить. «Было ясно, что Гранди многое утаил от Чиано». Немного позже Анфузо убедился, что и Чиано не знал об истинных намерениях короля. «Все готово, вот увидите, — доверительно сказал он. — Кандидатуры министров уже согласованы. Пирелли будет министром иностранных дел. Полагаю, что Витетти будет заместителем секретаря, генерал Карбони — министром пропаганды. Я на какое-то время останусь в стороне, а там посмотрим. Что касается Вас, то я не хочу говорить лишнего. Вы известный германофил. Но я поговорю с друзьями». Гранди сообщил о результатах заседания Большого фашистского совета министру двора Аквароне, предложив, чтобы король назначил главой правительства маршала Кавилья, известного военного и антифашиста, и немедленно отправил в Мадрид для переговоров с союзниками о мире представительную делегацию. Когда Аквароне сказал, что король решил назначить главой правительства маршала Бадольо, Гранди потерял дар речи. В шесть часов утра Аквароне разбудил короля, чтобы тот просмотрел доклад Гранди о голосовании в Совете. Через час он позвал генерала Амброзио и вместе с ним отправился к Бадольо. Муссолини по-прежнему чувствовал себя абсолютно уверенно. Он отвергал предложения своих соратников немедленно арестовать заговорщиков. Правда, около 15 часов он подумал о предложении генерала Гальбиати ввести в Рим механизированные подразделения чернорубашечников, стоявшие в Браччано. Но было слишком поздно. За несколько часов до того дивизион «Гранатьери» получил от генерала Кастельяно приказ прибыть в Рим. В то время как приказ Гальбиати, предназначенный чернорубашечникам, был перехвачен. 25 июля было воскресенье, король находился в своей загородной вилле. Отправляясь туда, Муссолини не знал, что фактически уже лишен власти. Дворцовые участники заговора всячески ускоряли развитие событий. Муссолини отправился на виллу в 5 часов пополудни. Виктор Эммануил объявил дуче о том, что главой правительства назначен маршал Бадольо. Он не пожелал вступать с Муссолини в разговоры по существу, но «своим королевским словом» гарантировал безопасность бывшего диктатора. Едва Муссолини вышел из здания, как к нему приблизились два офицера, пригласили следовать за ними и заявили, что король велел им «охранять» бывшего дуче Они посадили его в санитарную машину и увезли. Муссолини, растерявшийся и оглушенный, не оказывал никакого сопротивления. В 22 часа 45 минут 25 июля по радио было передано два обращения к народу — короля и маршала Бадольо. И сразу толпы римлян вышли на улицу. Люди срывали портреты дуче и фашистские эмблемы, требуя немедленного прекращения войны. 26 июля правительство Бадольо издало декрет об отмене Большого фашистского совета и Особого трибунала и о роспуске всех фашистских организаций. Гитлер, узнав об аресте Муссолини, приказал немецким войскам, находившимся на территории Италии, немедленно захватить «изменников» и восстановить власть дуче. Несколько позже по его приказу немецкие парашютисты выкрали Муссолини из места его заключения в Гран-Саксо (в горах Абруццо). Это произошло 12 сентября 1943 тода. Муссолини привезли в Вену, его сопровождал полковник Скорцени, осуществивший операцию. Встреча Гитлера и Муссолини произошла 14 сентября в резиденции фюрера и была воистину мелодраматической. Геббельс оставил подробнейшее ее описание. Муссолини почти ничего не знал о положении в Италии. И совершенно не желал вернуться к власти. А в Италии происходило следующее. 3 сентября в Кассибиле (провинция Сиракуза на Сицилии) представители правительства Бадольо и высадившихся на Сицилии англо-американских войск подписали соглашение, вежливо названное «перемирием», а фактически означавшее полную капитуляцию Италии. Соглашение оставалось секретным до 8 сентября. В тот день Бадольо и Эйзенхауэр обнародовали текст, а 9-го король со всей семьей и Бадольо со всем правительством и весь генералитет постыдно бежали из Рима. В течение нескольких дней Германия оккупировала почти всю территорию Италии от Альп на Севере до Неаполя на Юге. Начиная с 8 сентября 1943 года страна оказалась разделенной на две части. 11 сентября немцы объявили, что вся территория Италии, включая Рим, является военной зоной, находящейся под немецким военным контролем. 15 сентября 1943 года новое итальянское официальное агентство печати объявило по радио. «Сегодня Бенито Муссолини возобновил верховное руководство фашизмом в Италии» На западном берегу озера Гарда расположен небольшой городок Сало. Там, на одной из вилл и поселился с семьей некогда всесильный диктатор. Поскольку «монархия изменила», была создана «республика Сало». Немцы следили буквально за каждым шагом дуче. Муссолини фактически стал уже не союзником, а вассалом. Муссолини жаждал расправиться с заговорщиками. Однако из девятнадцати обвиняемых лишь шесть человек предстали перед судом, остальные, включая Гранди, выехавшего в Испанию вскоре после ареста Муссолини, скрывались за границей или сумели надежно спрятаться в Италии. В качестве подсудимых перед трибуналом предстали де Боно, Чианетти, Маринелли, Готтарди, Паре-чи и Чиано. Суд начался в девять часов утра в воскресенье 8 января 1944 года в зале Кастельвеккио в Вероне. Приговор суда был известен заранее — смертная казнь. И только Чианетти получил 30 лет тюрьмы. Он не смог сдержать слез, прошептав: «Спасибо, спасибо». В апреле 1945 года дуче перевел свое правительство в Милан. 26 апреля Муссолини бежал из Милана, но уже 27 апреля попал в руки партизан 52-й гари-бальдийской бригады и на следующий день был ими расстрелян.