Гиллел

Как уже говорилось выше, священный канон иудаистских книг стал оформляться в те годы, когда во главе иерусалимской храмовой общины стоял знаменитый книжник и законоучитель Ездра. При нем произошла канонизация текста главной священной книги иудеев — Торы (Закона), или Пятикнижия Моисеева. Она стала первым отделом Танаха — еврейской Библии. В III в. до Р.Х. — I в. по Р.Х. усилиями нескольких поколений книжников были отобраны и канонизированы сочинения, вошедшие в два других отдела Танаха: Невиим (Пророки) — 21 книга, и Кетувим (Писания) — 13 книг. Таким образом, общее число священных иудейских книг достигло 39 (если не считать некоторых текстологических отличий, они соответствуют каноническим книгам Ветхого Завета православной Библии). Книги Танаха стали как бы фундаментом, на котором было воздвигнуто здание иудаистской религии. Ее характерной особенностью является тщательнейшим образом разработанная ритуальная система, определяющая поведение правоверного иудея буквально во всех случаях жизни. Это объясняется тем, что с точки зрения иудаизма верующий доказывает свою верность Богу прежде всего скрупулезным соблюдением огромного количества мелочных, детально разработанных правил, обычаев и обрядов. Законоположения Торы могли служить для этого только отправной точкой, так как были слишком общи и неконкретны. Их развитием и разработкой занимались в последующие века многие иудейские книжники — знатоки Закона. Составленный ими свод религиозно-этических, ритуальных и правовых положений был в конечном счете объединен в Талмуд, который стал второй по значению книгой иудаизма. Формирование Талмуда было долгим и сложным. (Это и понятно, ведь ни одно из его положений не могло быть просто сформулировано — все они 182 должны были быть освещены авторитетом Торы и в конечном итоге выводиться из нее.) Первой исторической ступенью на этом пути стало появление большого числа толкований текстов Танаха — мидраши, которые составлялись учеными евреями в послевавилонскую эпоху. Несколько позже знатоки закона приступили к систематизации так называемой Устной Торы — законодательного материала, состоявшего из комментариев, суждений, толкований и разъяснений, сложившихся в среде иудейских книжников при изучении и рассмотрении Письменной Торы. В течение долгого времени этот материл бытовал в устной традиции и передавался от учителке ученику в специальных школах по изучению Закона. Для того чтобы сделать эти разрозненные положения доступными каждому еврею, необходимо было записать их, собрать воедино и систематизировать. Это была долгая и очень кропотливая работа, занявшая несколько столетий — со II в. до Р.Х. по VI в. (в истории иудаизма этот период получил название талмудического). А начал ее в I в. до Р.Х. знаменитый иерусалимский знаток Закона Гиллель, который считается одним из величайших учителей Израиля той эпохи. Гиллель родился около 75 г. до Р.Х. в Вавилонии, в знатной семье, происходившей, по преданию, от царя Давида. Около 40 г. до Р.Х. он приехал в Иерусалим и поступил в школу известного законоучителя Шемайя, чтобы изучать письменные и устные законы иудаизма. Обладая независимым характером, Гиллель не пожелал прибегать к помощи богатой родни. Чтобы добыть деньги на учебу, он стал работать поденщиком и сторожем. Рассказывают, что однажды, в зимний вечер, Гиллель не был допущен на лекцию Шемайя, так как не имел денег, чтобы заплатить привратнику за вход в школу. Тогда он взобрался на стену школьного здания, приник к окну и в таком положении прослушал лекцию учителя. Углубившись в смысл читаемого, он не чувствовал холода и не замечал снега. Наконец Шемай заметил фигуру, заслонявшую свет в окне, велел пустить Гиллеля в дом и обогреть. Ему очень пришлось по душе такое рвение к учебе, и он сказал: «Ради этого человека стоило нарушить субботний покой». Прошло немного времени, и Гиллель принял от старого рабби руководство школой. В то время руководителями синедриона были законоучителя из фамилии Бне-Батара, но они не долго занимали это почетное место, уступив их Гиллелю. Произошло это после одного достопамятного случая. В 30 г. до Р.Х. Пасха совпала с субботой, и между законоучителями возник спор: можно ли приготовлять праздничного агнца в этот день. Обратились к Гиллелю, и он рассудил так: поскольку жертвы, приносимые в храме, в субботу не отменяются, то тем более не следует отменять пасхальный обряд. Всех поразила простота аргумента, и Гиллель прослыл человеком, способным предлагать мудрые решения. Вскоре его выбрали главой академии и наси — председателем раввинского совета. Величайшая заслуга Гиллеля в истории иудаизма состояла в том, что он первый постарался связать накопившиеся в устной традиции установления законоведов с писанными библейскими законами. Тем самым он обозначил путь, по которому пошли в дальнейшем составители Талмуда. Гиллель также устанавливал новые законы, выводя их из мыслей и выражений Танаха. Став главой академии, он занялся вопросами экзегезы и сформулировал основные миддот — правила для изъяснения Закона. Как, например, быть, если в Писании встречаются два противоположных утверждения? Эту сложную проблему Гиллель решил при помощи следующего силлогизма. Поскольку Тора содержит истину, а в то же время в ней попадаются два противоположных высказывания, значит, истинны они оба. Толкователь же должен в самом Писании отыскать текст, который снимает противоречие. Говорили, что Гиллель был сведущ в самых разных отраслях знаний, что он «умел рассуждать о горах и долинах, о деревьях и травах, о диких и домашних животных», что ему были «одинаково доступны и светские и богословские науки». Однако главной наукой Гиллель считал умение жить по заповедям Торы. В памяти Израиля он остался человеком необычайного обаяния, благородства и кротости. Гиллель считал, что выдержка и доброта — главные достоинства служителя мудрости. «Люби мир и водворяй его повсюду, — говорил он, — люби созданных Богом людей и приближай их закон к Божию. Не суди ближнего, пока сам не побывал на его месте; там, где нет людей, — сам будь человеком». Основу благочестия Гиллель видел не в обрядах, а в нравственности. Одному иноверцу, который соглашался принять иудаизм, если рабби сможет изложить ему Закон в двух словах, он дал классический ответ: «Не делай ближнему того, что неприятно тебе — вот суть всей Торы, все же прочее лишь комментарий». Но он не был реформатором, пренебрегавшим традицией, и не имел намерения ломать обычаи, защищая авторитет предания. Когда один язычник, пожелавший принять иудаизм, усомнился в значении Устной Торы, Гиллель убедил его наглядным примером. Он начал учить новичка еврейскому языку, каждый день по-разному называя одни и те же буквы. «Как же я могу научиться?» — удивился тот. «А как же ты хочешь познать Писание без устной традиции?» — ответил Гиллель. Его терпение и выдержка были удивительными. Рассказывают, что один иудей побился об заклад, что сумеет вывести Гиллеля из себя — он явился к нему накануне праздника, вызвал из бани и завел пустячный разговор, ожидая, что учитель вспылит. Но сколько глупых вопросов ни задавал он Гиллелю, тот неизменно отвечал ему с терпением и благожелательностью, пока насмешник не понял, что проиграл пари. Народ прозвал Гиллеля Закеном, то есть Старцем. Этот глава фарисеев никогда не кичился своими знаниями и почетным положением, он был внимателен к людям, прост в обращении и не чуждался безобидной шутки. Умер Гиллель ок. 10 г. в преклонном возрасте, окруженный любовью всего народа. Потомки его затем в течение многих поколений были иудейскими патриархами.