ГОРАЦИЙ

   • Horatii,

         патрицианский род, что доказывается уже именем (см. Curiatii, Куриации), латинского происхождения. Из этого рода прежде всех называются:

       1. 3 Horatii, которые вступили в бой с Куриациями. Liv. 1, 26. Оставшийся в живых П. Гораций в гневе умертвил свою сестру, которая оплакивала смерть своего жениха, одного из убитых Куриациев; он был освобожден от наказания по просьбе народа. Cic. Мil. 3, 7. Val. Max. 6, 3, 6. Liv. 1, 26. На это событие указывали еще и в позднейшее время памятники, гробницы и поле Г. в Риме. Публий (или Марк по Cic. Мil. 3, 7.) впоследствии разрушил Альбу. Dion. Hall. 3, 28 и cл.;

       2. М. Ноratius Pulvillus, потомок предыдущих, первый римский консул, в 509 г. до Р. X. (Liv. 2, 18. Plut. Publ. 12), принимал участие в изгнании последнего царя. Его брат 3) P. Horatius Cocles (одноглазый, Plin. 11, 37), по преданию, спас Рим во время войны с Порсеной; он защищал с двумя другими деревянный мост от этрусков до тех пор, пока мост не был сломан за ним; тогда он бросился в Тибр и переплыл на противоположный берег. Liv. 2, 10. Plut. Publ. 16. Cic. legg. 2. 4, 10, Cic. off. 1, 18, 61. За этот геройский подвиг благодарные граждане воздвигли ему статую и наградили его богатыми дарами;

       4. С. Horatius Pulvillus (сын упомянутого под цифрой 2), консул в 477 г., победоносно сражался с вольсками и этрусками (Liv. 2, 51) и был в 457 г. второй раз консулом. Он умер в 456 г. Liv. 3, 32;

       5. M. Horatius Barbatus, противник децемвиров в 449 г. до Р. X.; после падения их он опять примирил патрициев с народом, во второй раз удалившимся из Рима. Liv. 3, 53. Будучи консулом в 449 г. (Liv. 3, 55), он издал со своим товарищем Валерием Публиколой знаменитые lеges Horatiae Valeriae, об обязательности решений триб для всего народа, о неприкосновенности народных трибунов и некоторых других чиновников; он отправился в поход против сабинян и счастливо воевал с ними. Liv. 3, 56 и cл. По постановлении так называемых comitia tributa он праздновал триумф, в котором ему было отказано сенатом. Liv. 3, 63;

       6. Q. Horatius Flaccus, родился в 689 г. от основания города, т. е. в 65 г. до Р. X. 8 декабря в Венузии на границе Лукании и Апулии в стране романтически суровой, в которой протекал бушующий Авфид и возвышался покрытый лесами Вольтур. Как сын вольноотпущенника, вероятно, из tribus Horatia, имел он право на положение свободнорожденного (ingenuus). Его отец продал приобретенный клочок земли, чтобы переселиться в Рим и дать сыну лучшее воспитание. Трогательная картина, которую поэт рисует нам о мудром и полном любви образе действий отца (sаt. 1. 6), делает честь как отцу, так и сыну. Для окончания своего образования он направился, вероятно после получения toga virilis, в Афины и предался там изучению философии, слушая академика Феомнеста, перипатетика Кратиппа и эпикурейца Филодема, но сохраняя при этом полную свободу мысли. Как в Риме, так еще более в Афинах он вошел в тесные сношения с избранным обществом даровитых молодых римлян из знатнейших фамилий. В это время пришло в Афины известие об убийстве Цезаря, совершенном 15 марта 44 г. до Р. X.; когда на исходе лета Брут явился, чтобы собрать флот и войско для охраны Республики, он встретил здесь горячее сочувствие в пылкой молодежи. Гораций, избранный Брутом в военные трибуны, тотчас прекратил свои занятия и стал под знамена Брута; причем ему, вероятно, представился случай изучить берега Малой Азии и острова Архипелага, изображенные им в нескольких метких чертах. О роковом сражении при Филиппах мы имеем его собственное интересное сообщение (Od. 2, 7), вдвойне важное, потому что из него мы можем определить положение поэта по отношению к Республике и по отношению к наступившему единодержавию Августа. Он по убеждению консервативный, сторонник старой формы и старого строя общественной жизни; при идеальном стремлении его юношеского чувства от него ускользнуло, что старый дух давно уже не существовал в Республике и что без него не могла существовать и сама сделавшаяся пустой формой Республика. Исход сражения при Филиппах, в котором он столько же признает геройство побежденных, сколько счастье победителей, служил ему доказательством, что старая форма безвозвратно потеряна, т. к. даже оба главных защитника этой формы в отчаянии отказались от нее. Он сам себя не упрекает в малодушии, а приписывает только свое спасение богу, благодаря которому он, relicta non bene parmula, благополучно прибыл на родину. В это время он убедился, что только то стремление и та сила доставляют счастье, которые в состоянии успокоить волнение общественной жизни. Поэтому Октавиан был признан им как Pacificator orbis terrarum, который наконец восстановил давно желанный мир. Посреди этих событий, вероятно, умер его отец, и следовавшая ему часть наследства была отнята победителями; тогда бедность, способствующая предприимчивости, заставила его первыми попытками своего поэтического таланта снискивать себе благосклонность могущественных покровителей (ер. 2, 2, 49 и сл.). Поэты Вергилий и Л. Варий представили его Меценату, который пригласил его к себе, но вторично позвал только спустя 9 месяцев и принял в число своих amici или литературных собеседников, вероятно, в 39 г. до Р. X. (sаt. 1, 6, 54 и сл.). Через Мецената он также познакомился с Октавианом, когда этот последний возвращался в Рим летом 29 г. с парфянской и паннонской войн. Очень может быть, что только благодаря знакомству с Меценатом он получил должность scriba quaestorius, и т. к. для этого был нужен залог, вместо которого большей частью был представляем участок земли (отсюда praedium), то, кажется (по весьма вероятной догадке Цумита), Меценат подарил ему для этого Сабинум (см. Сабины) или дал деньги для покупки этого имения. С этого времени его обычным местопребыванием сделался Рим; но иногда мы видим его в Тибуре и в самом Сабинуме; это последнее поместье само по себе не было привлекательно, но поэт очень любил его. Гораций не был женат. Постепенно он сделался таким необходимым членом в тесном дружеском кругу Мецената, что тоска но нему доходила у высокого покровителя до болезненной грусти. Поэт, согласно предсказанию, которое он дал Меценату, умер вскоре после смерти последнего, когда ему было почти 57 лет, 27 ноября в 8 г. до Р. X. Его прах был погребен рядом с прахом Мецената на Эсквилине. Заслуга Горация, как поэта, состоит в том, что он пересадил на почву Лации и Италии лирическую поэзию в ее лучших и изысканнейших формах, которыми до этого времени отличалась только греческая поэзия. Следовательно, с этой стороны он, конечно, более poeta, чем vates. Но с другой стороны, у него не было недостатка и в поэтическом творчестве. Поэтическое направление и настроение у него не деланное, создано не искусственно, но есть продукт его жизненного опыта. Вследствие того что идеалы его юности были разбиты, ему пришлось вступить в борьбу с действительностью; он нашел успокоение и истину в отдаленном идеальном мире. В действительном мире его неприятно поражали разные мелкие черты, продукты тревожной жизни столицы, нисколько не соответствующие духу доблестных предков. Отсюда в нем развилось сатирическое направление, которое выступило сначала в полной силе, затем становилось постепенно мягче, серьезнее, искреннее, но даже в его последних поэтических произведениях не вполне исчезло. В середине его поприща это направление высказывается в серьезных и глубоко нравственных и религиозных мыслях, в которых он, хотя и напрасно, стремился к восстановлению давно исчезнувшего духа благороднейшего и чистейшего времени Республики. Этим объясняется весь ход его поэтического развития, каким оно является нам в его сохранившихся произведениях. Вместе с тем это обстоятельство дает нам верный масштаб для справедливой оценки его поэтического дарования; не в полете или в глубине мыслей, не в новизне их, не в изобилии эффектных оборотов, не в блеске слога (он явно употреблял для своих целей слова и обороты, иногда соображаясь только с метрической формой), не в метафорах, мало свойственных латинскому языку, не во всем этом заключается особая прелесть и достоинство Горациевой поэзии, а в правдивости чувств, благородстве идей, естественности мыслей и, главное, в простой, вполне соответствующей содержанию форме. Именно за это сделался он любимцем всех времен, как ему самому предсказывало смелое предчувствие. Трудно определить время появления отдельных написанных им произведений. Но насколько известно, он сперва написал обе книги сатир, потом книгу эподов, далее четыре книги од, или стихотворений, вместе с carmen saeculare, наконец, две книги посланий с включением так называемой ars poetica. Великий английский критик Бентли (Bentley) дает следующую долгое время принятую хронологию произведений Горация: I книга Sat. написана между 26 и 28 годом жизни поэта, II книга Sat. между 31 и 33 годами, II книга Carmina между 40 и 41 гг., III кн. Carmina между 42 и 43 гг., I книга Epist. между 46 и 47 годами, IV книга Carmina между 49 и 51 годами, а остальные произведения появились в более позднее время, которое не допускает более точного определения. Только в новейшее время Кирхнер доказал неосновательность предположений, лежащих в основе большей части этих хронологических данных, особенно того предположения, будто поэт в известное время постоянно посвящал себя только одного рода литературной деятельности и что все стихотворения, напр., одной книги, Carmina, были уже готовы раньше, чем появились произведения другой книги, между тем как, по всей вероятности, три первые книги Carmina были изданы вместе. Далее, обе книги сатир относятся к 41 — 36 гг., Эподы к 41-30 гг., три первые книги Carmina к 39-18 г., первая книга посланий к 27-15 г., четвертая книга Carmina к 18-10 гг., вторая книга посланий к 11-8 гг. до Р. X. Однако недавно и эти предположения были многократно изменяемы в частностях несколькими немецкими учеными, именно Гротефендом, Франке и Тейффелем. Но из каждого из этих определений времени появления отдельных произведений Горация следует, что различие в характере сатир и посланий, в которых некоторые хотели видеть полное сходство, проистекает уже из самого времени их появления. Издавна Горация толковали грамматики в школах; сохранились схолии Порфириона и другое собрание, носящее несправедливо имя Акрона. Издания Pauly (1858 и сл.), Hauthal (1859), Meyer (схолии Порфириона, 1874). Число рукописей очень велико, но только немногие из них относятся к средним векам. Некоторые интерполяции, должно быть, были сделаны уже в раннее время и признаются даже ранними критиками. Hofmann-Peerlkamp (1834-1862) в своем издании од приложил к их критике масштаб полнейшего совершенства, т. е. свой собственный масштаб, и поэтому объявил подложным значительное число стихотворений и строф. С этого времени многие пошли по этому направлению; не все с такою ученостью и осмотрительностью, как, напр., Martin, Linker, Haupt, Scheibe, Meineke, Heynemann (1871), весьма произвольно поступал Lehrs (1869) и, особенно, Gruppe (Minos, 1859, Aeacus, 1872), не говоря о множестве юношеских попыток. Полные издания: Lambin (1561 и др.), Cruquius (1579 и др.), Bentley (1711, последнее в 1869), Fea (1811), D?ring (1803 и др.), Orelli (3-е изд., 1850 и сл.; малое 5-е изд., 1869), D?ntzer (1849; объясн. школьное изд. 1868 и сл.), Dillenburger (6-е изд., 1875), Pauly (1855), Ritter (1856 и сл.), Keller и Holder (1864 и сл.), Lehrs (1869). Издания текста: Jahn (6-е изд. Schmid, 1855), Meineke (2-е изд., 1854), Stallbaum (1854), Haupt (3-е изд., 1871), Linker (1856), Luc. M?ller (1869 и 1879) и др. Издания сатир: Heindorf (3-е изд., 1859), Kirchner (докончено Deuffel´eм, 1854 и сл.), Hofmann-Peerlkamp (1863), Kr?ger (с посланиями, 9-е изд., 1879), Fritzsche (1875 и сл.); издания од (и эподов) Jani (2-е изд., 1809), Mitscherlich (1800), Hofmann-Peerlkamp (2-е изд., 1862), Obbarius (1848; школьное изд. 1856), Nauck (10-e изд., 1880), Herbst (1866), Sch?tz (1880) и др.; издания посланий: Schmid (1828 и сл.), Obbarius (1837 и сл., только первая книга), Ribbeck (1869).